Несвобода - Тальяна Орлова Страница 16

— Танцуй со мной, — он повел плавно. — Флирт, Арина, это когда ты даешь человеку ощущение, пусть даже ложное, что он для тебя важен. Когда человек начинает чувствовать, что твои мысли направлены в его сторону, и у него внутри начинает разгораться взаимность — это неизбежно. Душа тянется к тому, кто тянется к тебе.

Я осмелилась уточнить, хотя была сосредоточена на этом странном танце без музыки:

— Даже если ощущение ложное? Ну, вы так сказали.

— Не имеет значения. В человеке можно вызвать какую угодно ответную реакцию, если даже не чувствовать, а только разыгрывать первый порыв.

— Манипуляция!

— Безусловно, — я по голосу слышала, что он улыбается, но лицо не поднимала. — Научись этому — и тогда ты сможешь формировать любое нужное тебе настроение. Танец — один из самых грубых, но самых действенных способов флирта.

— Но ведь я буду общаться по телефону…

Он не ответил. Вадим Андреевич не слишком меня прижимал, но вел уверенно, позволяя расслабиться. Однако я ощущала смутную тревогу. Конечно, я танцевала на приемах с друзьями отца или их сыновьями, но этот танец в тишине чем-то принципиальным отличался от предыдущих. Даже не подчеркнутой интимностью, а скорее растущим напряжением, которое сложно было игнорировать. И на очередном повороте до меня дошло: это его способ флирта, ведь он прямо об этом и сказал! Грубый, как удар по голове, способ заставить раскрыться и потянуться навстречу. Я остановилась, а потом отступила на шаг.

— Вадим Андреевич, мне кажется, что лучше научить меня говорить правильные слова. Танцевать я умею.

— Заметил. Поужинаем вместе?

Я только теперь посмотрела на него прямо. Тяжелый взгляд, как обычно, но сейчас с ноткой скрываемого веселья. Решила спросить напрямик:

— Вы флиртуете со мной? Даете ложное ощущение, на которое я неизбежно отвечу?

— Работает?

— А зачем вы это делаете?

— Ты не хочешь, чтобы я так делал, или ты боишься неизбежно ответить?

— Разве можно сначала полностью раскрывать каждый свой ход, а потом надеяться, что он сработает?

— Ты заметила, что мы разговариваем вопросами?

— Нет. Но как хорошо, что вы все замечаете за нас обоих!

— Злишься?

Я отвела взгляд и покачала головой. Соврала — я злилась, но не могла бы объяснить почему. Просто невозможно без раздражения чувствовать, что под ногами нет земли. А именно в этом плавающем состоянии я и находилась. Рабочие отношения должны быть совсем не такими! Уж это я точно понимала. Старалась говорить очень ровно:

— Кажется, я очень многое сегодня узнала. Спасибо. Со временем попытаюсь понять еще больше.

— Ясно. Сейчас ты сбежишь.

Так и планировала. А еще раньше я планировала попросить аванс в счет будущей зарплаты, но теперь не осмеливалась. Возможно, придется идти к тете Свете… Или… я потом придумаю, что еще можно сделать. Но чтобы не выглядеть зажатой трусихой, вскинула голову и ответила честно:

— Я просто думаю, что еще слишком далека от того, чтобы схватывать ваши советы на лету. Уверена, что мне все же лучше начать тренировки с телефонных разговоров. Если уместно вас просить о подобном, конечно.

Он направился в комнату, но через минуту вышел оттуда с пиджаком в руке.

— Ладно. Я позвоню тебе сегодня вечером, поболтаем. Твой телефон оповещает о входящем во время разговора? Не хотелось бы упустить клиента ради наших вечерних забав.

— Принимает, — я запнулась, переваривая последнюю фразу.

— Ясно. Тогда не раньше десяти. До тех пор я буду занят. Пойдем, отвезу тебя, мне все равно нужно ехать. Кстати, если хочешь, то составь мне компанию — посмотришь со стороны, как и что делается.

— В другой раз, Вадим Андреевич.

— Я-ясно. Пойдем уже.

Было глупо отказываться, и к тому же я все еще не теряла надежды настроиться на просьбу. Мне нужна ничтожная сумма. В долг! А если я к концу месяца уйду в ноль? Ведь именно об этом он и спросит! Я никак не могла придумать ответа, потому и не решалась.

Но шеф молчал, выруливая на узкую проселочную дорогу, а потом направляя машину в сторону города. И, по всей видимости, пребывал в отличном настроении. И я подумала: худшее, что может случиться, он просто откажет! И только тогда подала голос:

— Вадим Андреевич, а могу ли я попросить аванс?

Он даже не отвлекся от дороги:

— Никаких авансов. В долг?

— Ну… пусть будет в долг.

— Сколько?

— Две тысячи, — на самом деле я намеревалась назвать совсем другую цифру, но растерялась. Если в долг, то нужно просить как можно меньше — и так вернее даст, и отдавать проще. Как-нибудь протяну.

Вадим Андреевич зачем-то свернул к обочине и заглушил двигатель. Посмотрел на меня и заговорил неожиданно серьезно:

— Ты никогда бы не попросила, если бы не прижало, верно?

— Ну… Не то чтобы прижало, просто я подумала, раз уж я все равно уже на вас работаю… да и кроссовки ношу, вами купленные, то дальше падать некуда.

И только когда это прозвучало в воздухе, я поняла как это прозвучало. Затараторила быстрее:

— Я хотела сказать, что, возможно, не решилась бы обратиться совсем к чужому человеку, а раз уж я на вас работаю…

Он перебил, но теперь тихо смеялся:

— Ясно. Договорились, я дам тебе денег. В долг — мой приступ человеколюбия закончился на кроссовках. И вместо процентов попрошу ответить честно на пару вопросов.

Я опешила, но пока не была готова мигом отказаться и бежать из машины. Просто коротко пожала одним плечом.

— Вопрос первый: какая у тебя фамилия? Я пошерстил по столичным моделям, ни одной фотографии не нашел.

Ничего себе! Такой повышенный интерес к моей персоне не мог не настораживать.

— А зачем вы искали?

— Я начинал с модельного агентства и прекрасно себе представляю, чем там занимаются. Это просто основа всего столичного эскорта. Хотел проверить, не соврала ли ты о том, что работала моделью. А если работала, то буду удивлен, что среди них есть те, кто в самом деле только фотоссессиями и зарабатывает.

Я хорошенько подумала над ответом:

— А будет считаться за ответ, если я просто признаюсь, что никогда моделью не работала?

— Будет, — он улыбнулся шире.

И замолчал, но притом не отрывал внимательного взгляда от моего лица. Я не выдержала:

— Ладно, и какой второй вопрос?

Он буквально на секунду прикусил зубами нижнюю губу. Как если бы сдерживал смех или ему очень нравилось происходящее.

— Вот здесь уже сложнее, но меня разорвет от любопытства, если не спрошу прямо. У меня возникло стойкое ощущение, которое уже почти предположение, которое без пяти минут убежденность…