Одержимый - Шарлотта Физерстоун Страница 15

– Да, но меня не целовал никто столь же очаровательно-порочный, как лорд Реберн.

По некоторым причинам Анаис не хотела обсуждать Линдсея с Ребеккой. Не потому, что не доверяла подруге, боялась, что та неосторожно проболтается и поведает всем ее секрет. Анаис безоговорочно полагалась на Ребекку. Но понимала: то, что произошло между ней и Линдсеем, должно было остаться тайной исключительно их двоих.

– Ну же! – настаивала нетерпеливая Ребекка.

– А еще я абсолютно уверена в том, что лорд Броутон столь же очаровательно-порочен, Ребекка. Думаю, тебе давно пора выяснить, когда же он собирается сделать тебе предложение.

– О, боюсь, лорд Броутон – самый благочестивый из всех джентльменов. «Очаровательно-порочный» – я бы не прибегла к этому выражению, чтобы описать его.

Нахмурившись, Анаис подумала о мужчине, который ухаживал за Ребеккой. Гарретт, лорд Броутон, был истинным джентльменом. Красивый и богатый, Гарретт слыл желанной добычей мечтавших о замужестве барышень и их мамаш. Да, он был джентльменом, скромным и склонным к тихой рефлексии, это правда, но нельзя было отрицать и того, что Ребекка привлекала его внимание.

– Что это ты делаешь? – вдруг спросила Ребекка, проводя пальцем по золотистой тесьме, которую Анаис так сосредоточенно пришивала к пурпурному шелку.

– Готовлю костюм для сегодняшнего маскарада.

– Ты говорила мне, что оденешься пастушкой. Я думала, что твоя мать уже придумала для тебя костюм.

– Я не напялю на себя это отвратительное, уродливое чудовище. – Анаис бросила взгляд на костюм, висевший на двери ее платяного шкафа. – В этой юбке с кринолином я буду выглядеть широкой, как фрегат.

Ребекка окинула костюм критичным взором:

– Он просто омерзительный, не так ли?

– Я его не надену.

– Тогда в чем же ты пойдешь?

– Я собираюсь нарядиться одалиской.

Рот Ребекки изумленно приоткрылся, и она поспешила резко его захлопнуть.

– Ты ведь знаешь, кто такая одалиска, верно? И ты понимаешь, что тебе придется обнажиться довольно… – Взволнованная Ребекка глотнула и выразительно посмотрела на подругу. – Тебе придется обнажиться чуть ли не целиком, Анаис.

– О, я добавлю в костюм соответствующие детали, которые позволят мне прилично выглядеть в светском обществе, – не беспокойся об этом. Зато из достоверных источников знаю, что буду выглядеть гораздо привлекательнее в костюме одалиски. Эту идею подал Линдсей, и мне хочется ему угодить.

Глаза подруги с сомнением округлились.

– Не могу поверить, что это именно Реберн так себя ведет! Хорошо-хорошо, не то чтобы ему не следует считать тебя привлекательной, – поспешила оговориться Ребекка. – Просто после всех этих лет… когда вы так долго были лишь… понимаешь, казалось, будто вас не интересуют отношения подобного рода…

Последние слова Ребекка произнесла почти шепотом, а потом и вовсе ошеломленно смолкла.

– Я сама едва ли могу в это поверить. О, Ребекка, но я действительно не сомневаюсь в том, что он любит меня. Я ему верю, он говорит, что мы обязательно поженимся!

– Ты так уверена в этом, Анаис? Мне бы не хотелось видеть тебя разочарованной!

Что-то в словах Ребекки заставило кровь Анаис застыть в жилах. Зловещие вихри сомнения закрутились в глубине души, медленно подавляя только начавшую зарождаться уверенность. Но Анаис тут же выбросила все дурные мысли из головы. Линдсей так хотел ее… Она видела это в его глазах, слышала в его голосе, явственно ощущала в его прикосновениях.

– А ну-ка, не вешай нос! Давай не будем задерживаться на мрачных мыслях. Конечно, он любит тебя, Анаис. Да и как может быть иначе? Ты многие годы ходила за ним по пятам, не отставая ни на мгновение. Это был лишь вопрос времени, когда лорд Реберн споткнется о тебя и обратит внимание на твое присутствие.

Так что же, это и есть объяснение тому, что между ними произошло? Линдсей просто смилостивился над ней, пожалел? Неужели его настолько утомило то, что Анаис вечно крутилась поблизости? А что, если он всего-навсего покорился неизбежному и наконец-то уступил заветному желанию своей матери – идее фикс своей матери, которую та даже не пыталась скрывать?

– Анаис, – раздался голос ее сестры Энн. – Тебе письмо.

– Скорее! – Анаис вскочила со стула, быстро сгребла разложенную на кровати пурпурно-золотистую юбку и бросила подруге. – Помоги мне это спрятать.

С помощью Ребекки Анаис засунула костюм в мешок из грубого муслина за пару секунд до того, как дверь широко распахнулась, и в комнату ворвалась ее четырнадцатилетняя сестра. Локоны Энн разметались, щеки ярко горели от волнения.

С этим слегка вздернутым носиком и своими сверкающими светло-голубыми глазами младшая сестра напоминала беспокойного маленького эльфа. Миниатюрная Энн казалась хрупкой и легонькой, ее волосы были светлее, серебристее и прямее завитушек Анаис. Кожа младшенькой напоминала фарфор, а черты ее лица, несомненно аристократические, несли на себе и отпечаток некоторой хрупкости, что делало облик девчушки прямо-таки эфирным, воздушным. И все же Энн не выглядела существом бесплотным и неземным – все благодаря оживленному, задорному нраву.

В один прекрасный день Энн Дарнби должна была стать потрясающе красивой и превратиться в самую популярную, самую желанную женщину Англии. Анаис уже не могла дождаться, когда же настанет этот момент и любимая сестра найдет мужчину своей мечты.

– Это валентинка! – возвестила Энн, и ее голос дрогнул от волнения.

Анаис потянулась к письму в красной обертке и нетерпеливо вырвала его из рук сестры. Отвернувшись, она развернула обертку и обнаружила под ней аккуратно сложенный кусок плотной веленевой бумаги в форме сердца.

«Твой паша ждет тебя. В полночь, на террасе».

– Ну, что там? – взволнованно спросила Ребекка. – От кого это?

– От поклонника? – застенчиво поинтересовалась Энн. – Так у тебя есть тайный воздыхатель, Анаис?

– Энн, не будь такой несносной, не глупи! – упрекнула мать, показавшись у двери. Лицо родительницы в мгновение ока приняло строгое выражение, стоило ее пристальному взгляду остановиться на Анаис. – Разумеется, у твоей сестры нет никакого поклонника, не строй из себя дурочку, Энн!

Красивые глаза матери стрельнули в сторону Анаис, и она заметила вспыхнувшее в них знакомое выражение недовольства.

Анаис прекрасно знала, что была главным разочарованием своей матери. «Подумать только, такое восхитительное, страстное имя досталось столь некрасивому, заурядному существу!» – это замечание Анаис слышала множество раз, причем произносилось оно, как правило, резким голосом матери.

А сколько раз Анаис нечаянно слышала, как во время бала кто-то говорил о том, что должна найтись по крайней мере одна неприметная простушка среди красивых женщин семейства Дарнби? Истина заключалась в том, что подобные разговоры не причиняли бы Анаис такой боли, если бы ее не постигло несчастье уродиться той самой простушкой.