Не моя свадьба - Мэри Влад Страница 15

– Женя, – он накрывает мою руку своей ладонью и подаётся вперёд. – Простите меня. Я правда так не думаю.

По телу проходит токовый разряд. Дёргаюсь назад, но стенка холодильника создаёт помехи. Тесная у меня кухонька, однако. Хочу освободить руку. Роман сжимает моё запястье и водит подушечкой большого пальца по внутренней стороне. На его губах появляется насмешливая улыбка, а я уже сама не своя от его прикосновений. Он же просто держит меня за руку. За руку!

Женя, очнись! Он наглый тип, который смотрит на тебя как мусор, к тому же он без пяти минут женат. Приди в себя уже наконец!

– Почему вы от меня шарахаетесь?

– Потому что вы страшный человек, – вываливаю, не подумав, и тут же пугаюсь своих слов.

– Боитесь меня? – он еле сдерживает смех. – Пустое. Я не сделаю вам ничего плохого.

– Слабо верится.

Он наконец отпускает мою руку.

– Попьём чай с пирожными?

– Я не хочу.

– А мне очень хочется сладкого. Я не кусаюсь, Жень. Правда. И мне действительно очень жаль, что я повёл себя по-свински. Не знаю, как ещё сказать, я не мастер извиняться. Заварите чай? Чем быстрее опустеет коробка с пирожными, тем быстрее я уйду. Вы же хотите, чтобы я ушёл. Вдвоём мы справимся с ними быстрее.

Да, справились мы с ними и правда быстро. В процессе даже нашли много интересных тем для разговора. Оказывается, Роман вырос на окраине Москвы. Его папа работал на заводе, а мама – нянечкой в детском саду. С детства Роман мечтал вырваться из нищеты и приложил к этому много усилий. Ему удалось. Теперь у него много денег и до ужаса мало свободного времени. Даже с родителями видится очень редко.

Они живут за городом в большом доме, который им подарил Роман. Это была первая его крупная покупка. Он купил родителям дом, а сам ещё год ютился в тесной съёмной квартирке. Поэтому Роман так не любит съёмное жильё. Плохие воспоминания. Он мог купить себе квартиру, но решил вложиться во второй бизнес и не прогадал: через год проект окупился с лихвой и стал приносить огромную прибыль. Роман пожертвовал сиюминутным комфортом ради долгосрочной перспективы. Он уважает, когда человек умеет расставлять приоритеты и всего добивается сам. Ему нравятся пробивные люди. Нравится власть, и он не стесняется в этом признаться.

Удивляюсь, что человек, время которого расписано чуть ли не по минутам, сидит напротив и смеётся над историями из моего детства. Вот сейчас он запрокинул голову и трясётся от смеха, а я рассказываю, как испортила платье сестры, потому что она выбросила мои фломастеры.

– И что она сделала? – спрашивает он.

– А что ей оставалось? Её ждал парень. То платье было шикарным, но ей пришлось надеть обычное будничное. Она мне такую взбучку потом закатила. Характер у неё был огненный.

– Вы скучаете по ней?

– Каждый день, – улыбка сползает с моего лица. Не хочу раскрывать ему душу. Душу вообще опасно открывать, могут в неё нагадить. – Уже поздно. И мы съели все пирожные. Вам пора, – встаю и начинаю убирать со стола.

– Я помогу, – Роман подрывается с места.

Отношу часть тарелок в раковину, разворачиваюсь и чуть не врезаюсь в Романа. Он ставит оставшиеся тарелки на мою стопку. Огибаю его, беру чашки, отношу туда же. Хочу повернуться, но не могу. Его руки прижимаются к моим рукам. Это прикосновение вызывает покалывание в теле. Роман сдвигает меня чуть в сторону, опирается на столешницу у раковины и вжимает меня в неё. Чувствую его дыхание на затылке. Предательские мурашки сбегают по спине, затем семенят обратно вверх и застревают где-то между лопаток. Тепло простреливает низ живота – и дыхание сбивается. Катастрофа уже близко, нужно что-то делать. Срочно.

– Что вы делаете?! Отпустите!

Он чуть отстраняется, но не убирает руки.

– Повернитесь.