Магнитная буря - Ellen Fallen Страница 15

Маленькое уютное кафе, в котором работала «Амели», героиня одноименного фильма, оказалось вполне себе реальным. Когда я училась в университете, мы с девочками выбрали это место для своих встреч. Однажды я забыла улицу, куда я должна была приехать. Но мне достаточно было сказать таксисту, что мне нужно добраться до «кафе, в котором работала Амели», как меня тут же доставили на «Лепик пятнадцать». Так, словно это нормально, знать вымышленного героя и точное место его работы. «Две мельницы» стали нашим местечком для сплетен, поедания крем-брюле и круассанов. Это место напоминает музей для приезжих, каковой я и была в тот момент. Туристы фотографировались на фоне этого милого кафе, пока я погружалась в уютную атмосферу Франции.

Сегодня нет особой причины для встречи, я все еще сижу на улице. Уютные красные стулья и укрытые белой скатертью столы, на которых стоят маленькие вазы с цветами – такого ты не встретишь в любом другом городе. Я всегда сажусь так, чтобы видеть мимо идущих людей. Мне нравится то, как они романтично вздыхают и рассматривают это кафе, превращая его в место паломничества. Как ни странно, в этом месте нет девушек официанток, только парни. Красивые французы с особой обходительностью обращаются с нами. Может вот еще одна причина, почему девочки настояли на этом месте. Устроившись поудобнее, я заказываю себе кофе и пару круассанов. Эти маленькие «рогалики» имеют особое значение для меня, потому что моя Корин делала их по выходным. Особая атмосфера и уют приходили в нашу жизнь благодаря этим маленьким шедеврам.

Парочка останавливается около портрета Мадемуазель Пулен, просят мимо проходящего мужчину сфотографировать их на ее фоне. Хитро улыбающаяся женщина стала, пожалуй, самой популярной картиной этой эпохи. Улыбаюсь, когда мужчина понимающе смотрит на парочку. Я, наверняка, тоже выглядела именно так, когда впервые появилась в Париже. Когда камера указывала на то, что уже нет места на флешке, я принималась за телефон, который устал от всех этих селфи.

– Ваш заказ, – парень официант с приятной внешностью ставит передо мной чашки, убрав руку за спину, затем его удаляющаяся фигура теряется в потоке клиентов.

С удовольствием делаю глоток напитка, на секунду прикрываю глаза, чтобы насладиться первыми впечатлениями.

– А вот и мы, – мои подруги по очереди целуют меня в щеку и усаживаются за стол. – Кажется, вечность прошла с того момента, как ты освободилась, – задорные рыжие кудри Лулу подпрыгивают от ее резких движений. – С таким же успехом могла бы спрятаться в пещере. Чем тебе не жизнь отшельника?

Полин одобрительно кивает, пока отщипывает от моего круассана кусочек. Хлопаю ее по руке и отнимаю свой обед.

– Я вам говорила, что подготовка к выставке отнимает очень много времени и сил, – неодобрительно шикаю я, когда Лулу делает тоже, что и Полин несколько минут назад. – Ты ведь на диете, выпечка не очень хорошо влияет на твою фигуру.

– Да, думаю, ей пора сесть на основательную диету. Она весь день сидит на кофе и сигаретах. Но как только сгущаются сумерки, жди беды. Лулу превращается в пожирателя всего, что есть в доме. Иногда я надеюсь, что ты заберешь ее на некоторое время к себе. Тем более что у тебя в холодильнике мышь висит. Тем самым поможешь подругам, – она выразительно смотрит на меня, делаю вид, что ее намеки до меня не доходят.

Официант наклоняется к Лулу, она делает заказ за двоих, пока я отпиваю свой кофе.

– Что случилось с ее порывами похудеть? – наклоняюсь к Полин и шепчу ей на ухо.

– Дидье бросил ее, сказал, что все еще не готов к серьезным отношениям. Она ела всю ночь, – ошеломленно произносит она. – Я думала, ее вырвет от такого количества пищи. Но зато она не плакала, это ведь радует, да?

Прищуриваю один глаз и показываю двумя пальцами, примерно, насколько это хорошо. Мои подруги истинные парижанки, то есть, рожденные и выросшие. Менталитет совершенно отличается от обычной американской молодежи. Здесь нет этого: «Эй, детка, я трахну тебя в кузове пикапа», или «Ты офигенная телка». Просто тут так не разговаривают. Я научилась сдерживать свои выходки только спустя два года, хотя может этому поспособствовал не кто иной, как…

– Ты все еще одна? – Лулу, берет нетронутый мной круассан и жадно вгрызается в него. – Тот парень, как его? – она крутит указательным пальцем в воздухе, пока я наблюдаю за этими движениями.

– Алан? – подсказывает Полин, и я закатываю глаза. – Адам? – Господи, они сводят меня с ума.

– Андриан. Почему вы такие курицы? – возмущаюсь я. – Я всегда знаю, как звать ваших парней, но вы мало того, что постоянно приплетаете мне романы и сплетничаете между собой, так еще и коверкаете имена.

Я смеюсь, когда они начинают препираться друг с другом. Девчонки очень хорошие, но память у них, и, правда, куриная. Подумать только, за все эти три года мы ни разу еще не поругались. Они совершенно разные, даже внешне.

Лулу рыжая, ее нос покрыт крошечными веснушками, размер ее одежды неприлично обсуждать, назову ее пышечка. Ну, такая яркая бомбочка. Но это ничуть не делает ее уродливой, скорее аппетитной, округленной в нужных местах. Лулу работает флористом, и мне кажется, от нее всегда исходит цветочный аромат.

Полин же секс-символ, фитнес-леди, чокнутая любительница йоги и, ко всему прочему, мадмуазель-шикарный-пресс. Это роскошная обладательница копны черных волос и безумно красивых зеленых глаз. Все в ней идеально, даже рост.

Ну а я среди них маленькая пигалица, лишенная нормального веса и роста. Хотя теперь я обладаю аккуратной грудью второго размера. Возможно, помогла та мазь из слизи, которой я натирала свою грудь каждые два часа. А, может, восстановился гормональный фон. Не знаю, но я горжусь своими малышками.

– Ты трогаешь свои титьки, – громко произносит Лулу, и я начинаю оглядываться на окружающих. – Ты снова их гладишь. – Они смеются надо мной, а я не могу удержаться, чтобы не притронуться к единственной своей гордости.