Сломай меня, если захочешь - Анель Ромазова Страница 14

Он все еще в больнице, я так рада этому. Наслаждаюсь каждым днем свободы, каждой минутой. Удивляясь, как могла эти два года прожить в страхе. До того как на меня напали, он не бил, никогда не любил, терпел, орал, но не трогал. А потом, как с цепи сорвался. За каждое слово, провинность, за все, иногда без причин. Я усвоила, что лучше молчать и терпеть. Но не могла понять, почему, за что. Спрашивала у мамы не прямо, издалека, боялась, он и ее ударит. Она говорила, что выдумываю, отец нас Родей, любит одинаково, только по-разному показывает. Если бы она только знала. Насколько.

Позвонила Вика, попросила взять ее смены в клубе, я согласилась. Сейчас это на руку, деньги нужны. Ранка на губе зажила и практически не видна. А синяки надежно скроются гримом.

— Соня, а давай сходим в «THOM CLUB». У них конкурс, отбор по парным танцам. Концепция современная, интересно будет посмотреть — мы уже закончили отрабатывать все что запланировали и сидели на полу, расслабляясь. От неожиданности я водой поперхнулась.

— Леша, а тебя не смущает вот это? — провела пальцем по щеке.

— Нет, а должно? — пожала плечами, мол, сам решай.

— А ты вообще в курсе, что симпатичная. Тебе только одеваться нормально надо, а то жутко как-то.

— Что прям так жутко?

— Ага, это я вижу, что у тебя и грудь и задница зачетные, вообще все. Шрам не портит, я серьезно, это твой загон.

Я смутилась и даже покраснела, наверно.

— Соня, ты не подумай, я не подкатываю. Я другую люблю, давно. Ты мне просто нравишься, как друг. C тобой интересно. Короче не знаю, как сказать.

— Леша, расслабься. я тебя поняла, мне вся эта любовь сейчас не нужна, от слова совсем, а друг позарез нужен, так что вакансия открыта.

Леша открыто улыбнулся и протянул ладонь, помогая подняться.

— В субботу, в семь могу заехать за тобой.

— Хорошо в семь, но давай там встретимся на входе — не стала рисковать и провоцировать отца, его должны выписать к субботе. Увидит Лещу, взбесится, кто знает, что произойдет. Меня не тронет, просто страшно пока.

— ок, тогда в семь и это сожги кофту — заржал и выскочил за дверь.

Еще один. Не бойся маленькая я тебя не обижу, погладила худи. Сожгут они тебя кто ж даст. Дожилась ты Гордеева, с вещами разговариваешь.

Закрыла кабинет и пошла домой. Худи я все же надела, только капюшон не стала и волосы распустила. Они моя гордость длинные волнистые шоколадного цвета. И почему-то сейчас захотелось, как-то по-женски наверно. Но в коридоре почти пусто. И можно позволить себе маленькую вольность или слабость. Там в клубе по-другому, я в маске никто не знает, не видит и вроде уже не я, кто — то свободный, раскованный, дерзкий. Там не страшно.

И надо же было, такому случится. Макар. Лютаев. Шел. Навстречу. У футбольной команды закончилась тренировка на уличном стадионе, и толпа футболистов шла по коридору. Во главе этого легиона шел мой бесконечный тремор. Вот нафига снимать футболку и вешать себе на шею. Как будто не всем понятно, что на его прессе нет места кружочкам и шарикам, там только кубики. Идеальные кубики. Абсолютно бесячие, потому что их хочется потрогать, приложить ладонь и почувствовать как переливаются мышцы под рукой.

Я сгруппировалась, собираясь проскочить. Быстро и незаметно, стараясь не смотреть ему в лицо. Хотя, что за бред. Он же с Марго встречается и ему плевать на то, что я иду по коридору, роняя на пол слюни. Я… не успела додумать эту мысль, как сильная рука сомкнулась на моем предплечье, цепко удерживая. Не больно, но вырваться бы не вышло. Макар притиснул меня к себе, окутывая запахом своей кожи и парфюма. Очень вкусно. Захотелось втянуть носом, а еще лучше языком коснуться. Как там в песне, совсем невероятный, да так что ноги ватные, это про меня. И дуру неадекватную тоже. Дождался когда остальные отойдут подальше. Наклонился, зарываясь носом в мои волосы и шепча:

— Бемби ты просто полна сюрпризов, я еще грудь не забыл. Ночами снится, а теперь вот это — подцепил пальцами прядь волос позволяя ей скользить по ладони — как умудряешься скрывать, они же просто…. — не договорил накручивая на руку и притягивая еще ближе.

А я стою глазами моргаю. Он на меня как удав на кролика действует. Чуть оттянул за волосы, заставляя отклониться назад, смотрит серьезно, внимательно, только искры в глазах мечутся стальные. Я сглотнула. Макар прищелкнул языком, мелькнув на долю секунды пирсингом. Наклонился, отпуская зажатые в кулак волосы и прошептал, опаляя ухо горячим дыханием

— беги, бемби, я с тобой играть не буду. И ты не играй, азарт и охота вещи коварные — развернул и шлепнул по заднице, выводя из транса.

— Лютаев, ты же больной на всю голову.

— Я говорил, зря не прислушалась.

— Да пошел ты, за Тумановой своей охоться, маньяк.

— Не ревнуй бемби, она тебе не соперница. Ты же мой любимый питомец, я тебя приручил, помнишь.

Показала ему средний палец, чем вызвала смех. И убежала, позорно смылась. Трясясь от злости, питомец, любимый питомец, вот кто я. Для него же это игра, развлечение, я для него гребаный виртуальный питомец. Тамагочи премиум класс для обнаглевшего мажора.

Когда готовила программу для клуба, была зла на Макара. Очень. Два дня лелеяла эту злость. Поэтому, танцую в образе Харли Квинн (Tiesto, Ava Max — Motto) Цветные пряди в волосах. Колготы в сеточку, ультракороткие шорты одна половинка красная, другая синяя. Сверху белая майка с красным принтом, в виде футбольного мяча и короткая олимпийка, в тон шортам. Ярко- красные губы. И конечно бита. Начало танца было построено с участием этого атрибута, затем меняю на пилон, в конце снова возвращаюсь к бите. Жестко, слишком вызывающе, но так и задумано. Хочу, чтобы видел. Но это вряд ли. Его не было в клубе все это время. Но с фантазией все в порядке и представить во время танца несложно, что он здесь. Могу же я пар выпустить, как умею.

— Ого, детка планируешь кого-то наказать, поосторожнее, вдруг у одного из старичков сердце не выдержит — Женя взялась рукой за горло, картинно изображая летальный исход — кто-то разозлил мою заюшу, без парня тут явно не обошлось. Детка ты убьешь его своим видом. Не сомневайся.

— Это вряд ли, а вот злость выпустить, не мешало бы.

В стойке. Ноги широко расставлены, руки удерживают биту за головой.

ПОПАЛСЯ. Прямо напротив. Смотрит. Раздевает глазами. Сейчас я тебе устрою любимую зверушку. Ты себе даже представить не можешь, как я рада тебя видеть. Как мечтала все это время доказать, что я настоящая и тоже могу развлекаться. Как ты. Сегодня Макар, ты мой… питомец … любимый.

Еще никогда, я настолько не кайфовала от танца. Чувствовала его взгляд. Почти физически. Почти ожог. Скольжу по пилону, кручусь для него. Знает, вижу по реакции. Каждым движением соблазняю, предлагаю. Грубо. Резко. Пошло. Но сегодня так надо, для него, что бы завелся, сгорел. Снова беру биту, впиваюсь глазами в него, удерживая, заставляя следить, глотать мои эмоции. Веду руками по губам, стирая помаду, ныряю внутрь касаюсь языком. Он видит. Взгляд дикий, безумный. Провожу по бите вверх, вниз, оставляя красный след. Наклоняюсь, опускаюсь на колени и становлюсь на четвереньки. Протягиваю биту, цепляю кончиком его подбородок, поднимаю вверх, заставляя чувствовать себя ведомым. Затем вбок, чуть нажим и скольжение, оставляю красную полосу от помады. Он дергается, хватая за биту, но я быстрее, успеваю отдернуть. Поднимаю корпус, оставаясь на коленях, посылаю воздушный поцелуй. Встаю и ухожу.