Мактуб. Ядовитый любовник - Лана Мейер Страница 14

– Что? Мой? Нет, – слишком активно отзывается Сальма. – Уверена, что в Elite найдется огромное количество желающих позировать молодому и многообещающему сексуальному фотографу.

– Вы на удивление осведомлены, – сухо констатирую я, пропустив мимо ушей комплимент.

– Я сама когда-то работала в этом модельном агентстве, – Сальма отводит взгляд в сторону, потом отпускает вниз. До побелевших костяшек сжимает диктофон. – Я родом из Сирии, пришлось бежать сюда, когда начались военные действия. Уже здесь я познакомилась с Ильдаром Видадом, директором Elite. Он мне помог в очень трудный жизненный момент.

– Так почему же ушли? Мало платил? – спрашиваю я, удивленный неожиданной откровенностью. Или возвращает долг за то, что я ей рассказал о семье?

– Достаточно платил, – резко отзывается она, закрывая тему Ильдара. – Просто пришло время. Как вы недавно выразились – осесть, а не прыгать по бесконечным фотоссесиям и вечеринкам. Год назад я сменила профессию модели на журналистику. Но связи с девушками остались. А можно еще вопрос?

– Если согласитесь позировать, то я отвечу на любые, которые придут в голову, – с лукавой улыбкой обещаю я.

– Что вы думаете об убийствах девушек? Вы же знали их, да? Я знаю, что в выставке участвует портрет Марьям.

– Сальма, – сдержанно начинаю я. – ФБР меня опросило, как и всех, кто имел контакт с убитыми. Я не хочу снова касаться данной темы. Молодые и красивые фотомодели убиты – ужасная трагедия. Я сочувствую их семьям.

– У них нет семей, – закусив губу, Сальма расправляет на юбке несуществующие складки. – Все они беженки, такие же, как я. Кто бы ни был убийца, он это знает.

– Вы боитесь? – мягко спрашиваю я, хорошо понимая причину ее страха.

– Думаю, что весь Нью-Йорк боится. Серийные маньяки всегда внушают ужас. Вы видели эти снимки? Что думаете?

– Вам не понравится ответ, – качаю головой, встречая ее встревоженный настойчивый взгляд.

– И все же?

– Убийца талантлив, обладает тонким художественным вкусом, нестандартным видением и пониманием того, что он делает, и зачем он это делает, – бесстрастно перечисляю я.

– Думаете «Ядовитый любовник» не остановится? – неосознанным жестом теребя серёжку, напряженно спрашивает мисс Рами.

– Нет, – качаю головой. – Для него убийство стало искусством. Попробуйте забрать у меня кисть, и я начну писать кровью.

– Вы сумасшедший, – нервно смеётся Сальма. – О ваших странностях уже слагают легенды.

– Создайте собственную. Всего несколько часов, – с облегчением перехожу к более приятной теме. – Больше не понадобится. Я найду для вас лучшую шляпу из всех, что есть. Только представьте: сотни людей будут любоваться вами, не подозревая, кто изображен на портрете на самом деле. – Решайте сейчас. Завтра придет другая девушка, и это ее портрет будет украшать стены галереи, приковывая к себе взоры многочисленных ценителей искусства.

– А вы искуситель! – Фыркает Сальма, явно сдаваясь. – Что я должна сделать?

– Раздеться, – брови девушки изумленно ползут вверх, щеки заметно алеют.

– Совсем?

– Вы же бывшая модель? К чему лишняя скромность? – невозмутимо спрашиваю я, разглядывая мисс Рами. – Оставьте только туфли. И садитесь на стул.

И Сальма внимает моим словам и «отбрасывает лишнюю скромность» вместе с одеждой. Ее янтарные глаза вызывающе смотрят в мои, губы приоткрыты в чувственной улыбке. Последний элемент, прикрывающий наготу, падает к обутым ногам, и грациозно перешагнув через него, она присаживается на край стула.

– Надеюсь, портьера достаточно чистая? – с ухмылкой уточняет девушка. Если бы я знал. Я детально разглядываю ее тело. Уверен, что ни один художник не смотрел на нее так. Она смущена, но пытается выглядеть смелой. Ситуация не совсем стандартная. Мисс Рами пришла брать интервью у неизвестного художника, а в итоге оказалась голышом на стуле. Так что ее дискомфорт и неловкость уместны.

– Расслабься, у тебя потрясающее тело, но ты и сама об этом знаешь, – мягко, почти ласково улыбаюсь я. – Сядь боком, а корпус поверни ко мне. Покажи свою красивую грудь. Позволь мне насладиться зрелищем. – Приободрившись, Сальма с большей уверенностью следуют моим указаниям. – А теперь согни правую ногу в колене и приподними, спину старайся держать прямой, – девушка сдавленно смеется. – Божественно, Сальма. Возьмись левой ладонью за правое колено и удерживай его. Пятка должна свисать. Постарайся не потерять туфли.

– Как насчет лица? Мне как-то прикрыть его волосами?

– Минутку. Замри сейчас… Отлично. Как долго сможешь продержаться?

– Полчаса, думаю, смогу, – задумчиво отвечает она.

– Умница. Ты восхитительна, – оторвавшись от подоконника, я направляюсь к небольшому покрытому пылью шкафу. Открыв, отодвигаю ящики с аксессуарами. Подходящий головной убор у меня только один. Широкополая фетровая черная шляпа. Не самая изысканная модель, но сойдет за неимением лучшего, как говорится.

Вернувшись к девушке, я молчаливо встаю перед ней, осторожно надеваю головной убор и аккуратно расправляю волосы по плечам. Сальма вздрагивает и задерживает дыхание, когда кончики моих пальцев дотрагиваются до ее кожи. Прежде чем скрыть пылающее лицо за широкими полями, мы ненадолго встречаемся взглядами. Я касаюсь ее щеки, провожу большим пальцем по губам, приоткрывая их, неглубоко толкаю внутрь и, смочив слюной, веду ладонью вниз, вдоль тела, оставляя влажные следы и табун мурашек. Она шумно втягивает воздух, когда я зажимаю двумя пальцами ее мгновенно затвердевшие соски.

– Что ты делаешь? – растеряно шепчет мисс Рами.

– Ты должна выглядеть возбужденной и сексуальной, Сальма, источать соблазн, искушение, – чувственным голосом говорю я, переключаясь на другую грудь и проделывая с ней тоже самой. Девушка вздыхает и сжимает бедра. – Нет, не сдерживай. Позволь этому вырваться, – хрипло прошу я. Дотрагиваюсь до ее колена, медленным, но уверенным движением, и спускаюсь по внутренней стороне бедра прямо к сосредоточию ее женственности.

– С ума сойти, – бормочет девушка, задыхаясь. Пальцами раскрываю нежные влажные створки, неторопливо лаская разбухший клитор. Пробормотав что-то невразумительное, она расслабляет ноги, слегка расставляя колени, но удерживая позу, в которой ее увидят тысячи, а, может, и миллионы. И, когда с ее губ срывается первый стон, я отстраняюсь, резко убираю руку, разворачиваюсь и иду к мольберту. Я торопливо снимаю готовый портрет и приступаю к подготовке чистого, девственно-белого. Есть нечто чувственное в этом моменте, неповторимое. Безупречный белый цвет скоро будет скрыт под уверенными насыщенными мазками. Я верю, что вселенная создавалась точно также – с чистого холста. Пока я обустраиваю рабочее место, Сальма не сводит с меня поплывшего, туманного взгляда, обескураженного и немного разочарованного внезапной остановкой.

– Опусти голову, – прошу я, закончив. Она беспрекословно выполняет. Идеальная модель. Не знаю, как она пишет статьи, но позирует изумительно. Теперь все готово. Взяв в правую руку карандаш, я приступаю к эскизу. Быстрыми, точными штрихами фиксирую каждый изгиб стройного тела Сальмы Рами, стараясь не упустить ни малейшей детали. С дотошной точностью переношу на холст родинки, мелкие шрамы, полученные в детстве, след от пореза на правом бедре, выступающие мышцы ног и рук, прочерченный пресс, пирсинг в пупке и влажный блеск от испарины на хрупких плечах. Обладая большим опытом, я работаю быстро, профессионально, но Сальма не выдерживает заявленные полчаса, начиная ерзать гораздо раньше.