Свободная - Евдокия Гуляева Страница 13

Я ненавидел ее, как только мог! … Я любил ее, как никого…

Захлопнув спиной дверь, я тут же закрыл глаза и прислонился к ней затылком. Сжав руки в кулаки, стал глубоко дышать. Цветные картинки годовой давности поплыли калейдоскопом, сердце то колотилось, как бешенное, то вообще останавливалось.

Я был безразличен к ней, как будто никогда не знал ее! … Я думал о ней, пытаясь забыть, и я забывал…, но все равно помнил.

Оттолкнулся, быстро прошел во всю длину слабоосвещенного коридора до лестницы и помчался вверх, минуя пост охраны, на закрытый от посещения третий этаж клуба, туда, где находились мои конфиденциальные просторные апартаменты.

Я неоднократно звонил ей, но не хотел разговаривать. Молчал, равно как она в свое время промолчала.

Ударом ноги открыл дверь, на ходу стягивая с себя рубашку и, прямиком проходя в примыкающую к большому кабинету ванную комнату, обернулся. Увидев развалившегося на огромном диване Андрея, нисколько не удивился. Друг имел раздражающую меня привычку неожиданно появляться там и в то время, где его не должно быть. Вальяжно расположившись, расстегнул нижние пуговицы своего пиджака, положив ноги на журнальный столик, держа в руках бокал с моим коллекционным бренди, он изредка делал глоток, не сводя с меня смеющихся прищуренных глаз.

– Не надоело? Может хватит переодеваний?

Мне так захотелось врезать ему, чтобы сбить издевательскую улыбку с его лица, что я с трудом сдержал свой порыв. С губ сорвался приглушенный смех, когда я, в попытке избавится от приторного аромата чужого мужского парфюма, протер шею и подмышки своей рубашкой, а потом, скомкав, швырнул ее в его сторону.

– Не твое дело! – предупреждающе рыкнул я.

В ответ он приподнялся, усаживаясь только для того, чтобы налить марочный алкоголь и подтолкнуть ко мне второй стакан, который, прокатившись по гладкой поверхности столика, замер точно на краю.

– Давай без драм, Барс. Весь этот год ты себя ни в чем не ограничивал, трахал, кого хотел, жил в свое удовольствие. Что изменилось?

Молча сделал несколько быстрых глотков обжигающего горло бренди, и, вернув пустой бокал, тяжело плюхнулся в кресло, откинувшись на его спинку, закрыл глаза.

Я смотрел на нее, но не хотел ее видеть. Я спал с другими, хотя она лучшая. Я хотел, чтобы она всегда была рядом, но сам не позволил ей быть ближе.

Сижу не шевелясь, вцепившись руками в подлокотники кресла, заставляю себя оставаться на месте, а злость внутри меня мечется, ищет выход, требует вернуться и наказать ее, надругаться над ее телом сотней различных способов. Наказать по-настоящему, поломать, порвать, как вещь ненужную, кем-то другим испорченную.

Я ревновал ни к кому, ни к чему, а ко всему и всем!

Я считал, что забыл ее, но никогда еще так не ошибался…

Как только прикоснулся к ней, ощутив легкий, едва уловимый запах ее возбуждения – так сорвало стоп-кран моей сдержанности и наигранного хладнокровия. Кончил, а у самого до сих пор яйца сводит до боли, как хочу ее снова.

– Ты прав, – поёрзав, пытаясь снять давящее напряжение в паху, уступил я. – Ничего не изменилось. И я не вижу ничего, что в моей жизни должно поменяться с ее неожиданным вторичным появлением.

– Не думал о причинах? Не считаешь, что нашим безопасникам необходимо поработать, и, в этот раз, досконально проверить ее? Может быть я позвоню Павлу Дмитриевичу? Пусть он соберет по ней всю информацию. Мне кажется очень странным, что ее появление удивительно совпало с приближающейся датой твой свадьбы, а также, что еще более невероятно, с нашей закулисной сделкой слияния с «Balfour Beatty», и с последующим поглощением компании «HNA Group», на которую она, если ты не забыл, когда-то работала. Не беспокоишься, что все может сорваться в последний момент?

– Ты знаешь, я тогда читал итоговый отчет спецслужб. Ее задачей был тихий промышленный шпионаж. Она не планировала забраться ко мне в постель, чтобы нанести более весомый урон и разорить мою компанию, хотя могла это сделать, имея доступ, поэтапно сливая конкурентам всю исходную информацию.

Андрей издает язвительный смешок и меня передергивает.

– Просто признайся сам себе, что она хотела взять тебя за яйца чуть позже, – получалось у него неплохо, слова, словно мясницкий нож резали меня ровно и быстро. – Или решила приберечь это в качестве лишнего козыря, до того момента, когда настанут трудные деньки?

Заметив в моих глазах мертвенный блеск, понял, что переходит пределы дозволенного, поэтому быстро добавляет:

– Я помню, что ты запретил…, но, согласись, год – достаточно большой срок, и ее первоначальная пассивная позиция в отношении тебя могла измениться.

– Все меняется даже за один день! – внутренне я уже кипел от ярости, но не в моих интересах было затевать ссору с ним.

Деликатный стук в дверь пресек наш хаотичный диалог.

Андрей снова вальяжно откинулся на спинку дивана, и, на мгновение, раздраженно поджал губы с видом человека, уставшего повторять одно и то же. Казалось бы, мелочь, но я сразу это увидел, и, тотчас вспылив, готов был кинуться в спор, уже открыл было рот, но передумал.

– Войдите, – громко рявкнул я.

– Ваша особенная гостья собирается уходить, – приоткрыв дверь, прошептал испуганный администратор. – Для нее будет визитка нового посещения?

– Нет.

***

Я ничего не хотел знать о ней…, но я знал о ней все!

Не мог не заметить ее в просторном, даже переполненном, вестибюле принадлежащего мне здания, последние этажи которого занимал головной офис корпорации «Bars». Она стояла у пропускного пункта с каким-то свертком на руках: её темные волосы, завязанные в низкий пучок неряшливо выглядывали из-под объемной вязаной шапки, а необычного цвета фиалковые глаза, теперь с оттенком штормового неба, приветливо улыбались старому охраннику, так как улыбаются при виде доброго друга. Сейчас, больше похожая на худенького мальчишку, она была одета в дешёвые потертые джинсы, пестревшие дырами, и совершенно невзрачную, изрядно поношенную куртку, но я-то прекрасно знал, что скрывается за этими непривлекательными внешними контурами.