Интимный дневник. Интимный дневник девушки по вызову - Ева Бергер Страница 11

Мужчина легко подмял меня под себя и, скользнув по внутренней стороне бедра, поднялся чуть выше, заставив меня прижаться к нему еще сильнее и отчаянно потянуться за поцелуем. Помучив меня, несколько минут, Патрик, наконец, наградил мои полуоткрытые губы таким страстным поцелуем, что весь мир перестал существовать. Для меня осталось только ощущение разлившегося по телу расплавленным свинцом возбуждения и его скользнувших внутрь меня гибких, горячих пальцев, которые с каждым новым движением заставляли напрочь забыть о дыхании, а сердце — переходить на все более безумный ритм…

Было ли мне в тот момент стыдно перед Аней? Однозначно — нет…

Патрик стал приходить ко мне в комнату каждую ночь, и так продолжалось до тех пор, пока разговоры о свадьбе не стали приобретать более или менее реальные очертания. Когда Энни пригласила меня вместе с ней поехать выбирать свадебное платье, со мной второй раз в жизни случилась настоящая истерика. Несчастная Аня, как ни старалась, никак не могла понять — что происходит, а вот Патрик отлично знал причину, по которой я едва ли не переколотила все, что только можно было разбить. После этого случая мужчина решил прекратить свои «ночные свидания», но не тут-то было. Через несколько дней я, не дождавшись своего любовника, сама пришла в комнату к нему и Ане. Я очень тихо подошла к краю их постели и, что было силы, ущипнула Патрика за плечо, тот не успел вскрикнуть, как я зажала ему рот рукой.

— Проснулся? — ехидно спросила я.

— Ты что делаешь, идиотка? — возмущенным шепотом, старясь не разбудить заворочавшуюся на кровати Аню, спросил парень.

— Я за тобой пришла, ко мне пойдем или тут поговорим?

— Вот ты стерва, а… — окинув меня взглядом, произнес Патрик.

Я только довольно улыбнулась.

— Одевайся, и я тебя жду, — сказала я, потрепав Патрика по волосам, и вышла.

Через час мы сидели в моей комнате. Патрик курил, а я, недовольно поднявшись с кровати, произнесла.

— Нет, я все-таки не понимаю, зачем тебе жениться на ней, если ты ее не любишь, ведь ты не любишь ее?

Он отрицательно помотал головой.

— А если ты не любишь ее, зачем женишься?

Патрик только усмехнулся и выкинул окурок, достал из пачки новую сигарету, поджег ее и рассказал мне, что жениться он на Ане он собрался не по любви, а из-за денег. Поймав на себе мой изумленный взгляд, он пояснил. Оказывается, Энни недавно стала богатой наследницей — кто-то из ее родственников завещал ей коллекцию драгоценностей.

— Да все это глупости! — сказала я, обнимая Патрика за шею, — нет у нее ничего.

— Ну что ты говоришь мне, — возразил тот, затягиваясь. — Я сам документы видел, да потом и Энн мне уже говорила об этих драгоценностях, вот только показывать не стала, а я и не спросил…

— Она тебе говорила? — переспросила девушка, опускаясь на кровать, — она говорила?

Патрик выкинул следующий окурок и повернулся ко мне, протянул, было, руку, чтобы дотронуться до моего лица, но я резко вскинула голову.

— Значит что-то действительно должно быть…

Справедливости ради, скажу, что я никогда не была хорошей подругой. А клептоманией страдала еще в детстве — частенько подворовывала у своих подруг всякую мелочь. И вот сейчас эта болезнь навалилась на меня, кажется, с новой силой… Теперь, когда Энни и Патрик уходили на работу, я занималась только тем, что искала по дому сокровища, в существовании которых уже стала сомневаться. Кажется, я пересмотрела все места, где только могли находиться побрякушки — нигде ничего не было. Я даже простучала все стены на предмет тайника, но то ли я очень неумело это делала, то ли и вправду никакого наследства в стенах спрятано не было. Патрик стал открещиваться от свадьбы, но с каждым днем это удавалось все хуже и хуже. Аня просто не понимала, что случилось с ее женихом — то он сам мечтал поскорее назвать ее законной супругой, то сейчас начал придумывать разные поводы для отсрочки бракосочетания. Может, у него появилась другая женщина? Или он разлюбил ее? Самые разные мысли лезли ей в голову. Моей несчастной подруге казалось, что она сходит с ума…

— Ники, я не понимаю, что происходит с Патриком. — Как-то пожаловалась мне она. — Может он разлюбил меня?

— Что ты, дорогая, — отвечала я, приобнимая девушку за плечи, а сама с завистью думая о ее сокровищах…

— Он раньше сам хотел жениться. А теперь… А теперь только отсрочивает свадьбу.

— Ну, у мужчин могут быть разные поводы для такого поведения…

— Какие? Ну, какие??? — спросила Аня, смотря на меня. — Я ничего не понимаю, я так устала. Я замучилась сначала с этим наследством, а теперь он так себя ведет.

— С наследством?

— Да, я же не рассказала тебе, — простодушно сказала Энни. — Мне оставили наследство — бабушкины драгоценности…

Пока подруга произносила все это, я лишь внимательно следила за ее реакцией. Но здесь мне даже не потребовалось применять дедуктивный метод — подруга сдалась сразу и без боя, она и вправду была слишком простодушной. Она вытащила из шкафа свою старую сумку, которую я едва не выкинула по ходу своего обыска в ее квартире и извлекла из нее какой-то сверток тряпья. Из этой бесформенной кучи тряпочек и тряпок один за другим появлялись на свет шедевры ювелиров прошлого и позапрошлого веков: колье, кольца, браслеты и даже диадема. Все сплошь усыпанные драгоценными камнями.

— Ух ты, — только и смогла произнести я.

И на меня накатила волна ненависти. Впервые в жизни я почувствовала, что ненавижу весь мир. Своих родителей — за то, что не смогли дать мне того, чего я, по своему собственному мнению, заслуживаю, своих подруг — за то, что имели то, чего у меня никогда не было… Я ненавижу всех за то, что мне с детства говорили «учись», «учись», «учись» и требовали от меня то, что мне на самом деле не было нужно…

Я помню, как когда мне, еще совсем маленькой, всегда ставили в пример старшую сестру. «Вот она у нас молодец, — повторяли в один голос мама и папа. — Юлечка у нас умничка». Только для того, чтобы переплюнуть сестру и обратить, наконец, внимание родителей на себя, я пошла заниматься художественной гимнастикой. На этом поприще я, кстати, действительно перещеголяла сестру — получила несколько грамот и золотых медалей на разных детских и юношеских чемпионатах, и, наверное, могла бы даже стать олимпийской чемпионкой, если бы не сложившаяся ситуация. Но почему-то родители все равно оставались мною недовольны!

Когда Юля пошла заниматься музыкой, я тоже решила играть на пианино, но тут старшая сестра оказалась более способной. Родители вновь усиленно стали ставить ее в пример. Я готова была часами заниматься, лишь бы переплюнуть ненавистную мне Юлю, но, то ли у меня не было таланта к музыке, то ли просто Богу было так угодно, но именно тогда я поняла: чтобы она не сделала, у родителей всегда будет только одна любимица — Юля.

Именно Юльке подарили квартиру на свадьбу, когда она, познакомившись с каким-то парнем на юге, засобиралась переезжать к тому жить. Все семейные сбережения были потрачены на жилплощадь для старшей дочери, а мне, как всегда, досталась только фраза «Вероника, ты должна учиться для того, чтобы добиться всего сама!»