Вожделение - Гузель Магдеева Страница 11

Она мне снилась.

Регина.

Обычно мои сны — это провалы. Черная мерная глубина между двумя движениями век — закрыть глаза ночью и открыть утром.

И сны мне снились очень редко, всегда отпечатываясь на подкорке на долгую память.

Как сегодняшний.

В нем я чувствовал неудержимую жажду, жажду обладать Региной. Желание было таким сильными, острым, ненасытным — я и не знал, что способен на подобные чувства.

Во сне я касался ее тела. Мозг воспринимал сновидение за реальность, и мне всерьез казалось, что я чувствовал шелк ее кожи под своими пальцами.

Не осталось ни единого неисследованного сантиметра ее тела, гибкого, податливого. Моего.

От этих сцен жар затапливал изнутри, сжигая. Я лежал в абсолютной темноте, слушал свое учащенное дыхание, а сердце колотилось так, будто положенные мне минуты жизни утекали сквозь пальцы.

Тик-так.

Я встал, чуть покачнувшись, нащупал пульт. Шторы раздвинулись по сторонам, пропуская в комнату зимнее утро, темное, холодное и тяжёлое.

Нужно было сходить в душ, чтобы избавиться от наваждения. Голова все ещё кружилась, ещё один нездоровый симптом последних месяцев. Аневризма старалась, чтобы я помнил о ней: возможно, именно эта наполненная моей кровью полость за левым глазом должна была стать той единственной, о ком я думал бы свои последние дни.

До встречи с Региной.

Ванная с огромной душевой была черного цвета. Непрактично, но в моем доме преобладал этот цвет, во всех его оттенках.

Я нажал несколько кнопок, включая поток прохладной воды.

Париться нельзя. И спортом заниматься. И сексом — тоже. Замечательная жизнь.

Но тело требовало свое, болезненное возбуждение заставило задуматься о мастурбации, но я лишь поморщился.

Не то.

Я не хотел жалких копий, моя рука никогда не сможет заменить женщину, которую я так вожделел.

После душа я прошел на кухню, обнаженный и мокрый. Полотенце так и осталось висеть неиспользованным. Прохладный воздух холодил поясницу и лопатки, с волос стекали прохладные капли. Достал из холодильника упаковку сока: от чая и кофе тоже пришлось отказаться.

Слишком много было самоограничений в последнее время.

И на фоне этих рамок мне казалось, я не жил. Плавал а своем собственном вакууме, заторможенный и замороженный, избегая любого давления извне. До тех пор, пока на корпоративе не заметил Регину.

Искра, буря. Безумие — так, кажется?

От холодного сока сводило зубы. Я осушил бокал в три глотка, сполоснул стакан и наклонился вперед, опираясь на стол.

Я знал, что снова не поеду на работу, опять вернусь к ее подъезду и буду торчать там, как влюбленный идиот.

Меня тянуло туда со страшной силой. Часть ночи я провел в поисках ответов на свои вопросы, но пока ещё не стал ближе к тайнам Регины ни на грамм. Это тоже злило.

Через час я снова был на исходной позиции; в темных ее окнах медленно мигали огни гирлянды, неяркие, домашние, уютные.

Мне хотелось оказаться с ней рядом. Лечь в теплую постель, согретую женским телом, прижаться к ней, ощущая ее запах.

Но пока это недоступно.

Щурюсь: левый глаз видит хуже. Я прикладываю к закрытому веку пальцы, и мне кажется, что под их подушечками скрывается не глазное яблоко, прикрытое тонкой кожей, а аневризма. И стоит надавить сильнее, как она бах! — и растечется моей кровью, окрашивая мир вокруг алым.

Возможно, поэтому я пропустил появление Регины. Она дернула дверь автомобиля за ручку с моей стороны, в незастегнутой, но запахнутой куртке. На лице не было макияжа, чистая, умытая кожа. Ноздри раздувались от гнева, брови сурово нахмурены, кажется, ещё немного и начнет меня душить. Но такой она мне нравилась ещё больше.

Я опустил стекло, убирая между нами последний барьер.

— Чего ты… вы, — сбилась она, но тут же начала заново, — вы чего здесь торчите, под окнами моими? Что за представление?

Я понял, что сидеть вот так не могу. Распахнул дверь, оттесняя ее чуть в сторону. На улице ветер, колючий, порывистый, снег в лицо бросал, но Регина морщилась только. Я протянул руку, натягивая капюшон на ее голову. Она не испугалась, не пошевелилась даже, когда мои пальцы задели кожу женских скул.

Ей ничего, а меня током пронзило в который раз, разрядом от башки вдоль всего тело по позвоночнику.

Рядом с ней башню сносило. Мозг вообще отказывался соображать, напрочь, только инстинкты, только демоны, которые диктовали, что надо делать и как себя вести.

Дико. Как животное. Ещё не поздно затолкать ее в автомобиль и увезти к себе.

А потом раздеть и долго трахатать, так, чтобы она кончала, выкрикивая мое имя. От этих фантазий в паху заныло, в джинсах стало тесно.

Я сейчас всерьез просчитывал, как долго смогу прятать Регину в своей квартире. Да хоть вечность!

Только вечности у меня не было.

— Я тебя хочу, — невпопад, игнорируя все, что она возмущённо говорила мне, не забывая при этом тыкать пальцем в грудь.

Само совершенство.

Регина задохнулась, возмущённо:

— Я замужем!

Но разве можно идти со штампом в паспорте, пытаясь остановить цунами? Да срать я хотел на этого Алешеньку. Возможно, физически он смог бы составить мне конкуренцию, особенно сейчас, когда я забросил все занятия и тренировки.

Но, благо, у меня были сотни других способов вывести его с поля игры, не допуская открытой стычки.

И сейчас я сделал то, о чем давно мечтал. Схватил Регину за куртку, потянул на себя и впился в губы.

Они прохладные, но такие сочные, дыхание со вкусом мятной зубной пасты.