Океан наших желаний - Лина Мур Страница 11

– А ну-ка ещё раз, что ты натворила? – Под громкий смех Фрэнка переспрашивает меня Макс, пока я с удовольствием поглощаю барбекю из индейки и овощей.

– Решила соблазнить священника. Ну а что? Морган можно, а мне нельзя? Ты бы его видел, он такой… такой… секси. Ты бы оценил, если бы лично встретился с ним. Надеюсь, что он играет за мою команду, а не за вашу. Да и плевать, если даже и нет. Он точно со мной свяжется и очистит мою душу от дьявола, я его хорошо напугала, – довольно выговариваю я последние слова, которые и вызвали приступ хохота Фрэнка, держащего Мими и расхаживающего с ней по кухне.

– Так, Алексия, никаких соблазнений! Нам достаточно проблем, родители ждут нас завтра на ужин, и куда мы денем ребёнка? Помимо этого…

– Завтра не могу. Работа, – перебивая его, пожимаю плечами и вытираю рот, подскакивая с места.

– Дай её подержать, тоже хочу. Надо привыкать к тому, что у нас в семье будет лялька, – тянусь к Мими. Фрэнк передаёт её мне, объясняя, как правильно держать ребёнка, под новый возмутительный бубнёж брата.

– Она так вкусно пахнет, – шепчу я, улыбаясь, когда Мими оказывается в моих руках. – И тяжёлая такая. Пухляк, нет, она будет мимимишным хомяком.

Поглаживая ребёнка по спинке, улыбаюсь и крепче прижимаю к себе. Господи, какая же она хорошенькая и мягкая вся. А ещё она мне нравится, и то, что она пускает слюни на моё плечо, тоже нравится.

– Тебе идёт, – замечает Фрэнк, убирая со стола.

– Прекращай. Ей не идёт. Она нестабильно стоит на ногах, у неё катастрофическое положение, а ты поощряешь идею о священнике, да сейчас ещё и надоумишь своего ребёнка завести, – зло шипит брат, пытаясь отобрать у меня Мими, но я отскакиваю и смеюсь, кружась с ней уже в гостиной.

– Как учит Священное Писание: «Раз господь дал младенца, то и на него тоже даст», – пою я, раздражая Макса ещё сильнее.

– Хватит, Лекс! Ты…

– Да, успокойся, Макси, она тебя дразнит. Но мне интересно узнать о первом, я и не думал, что ты способна быть такой наглой. Неужели, это заразно? – Смеётся Фрэнк, выглядывая из кухни.

– Сама не представляю, как это получилось, словно я другой стала. И знаете, мне понравилось, это так… похоже, как будто у меня крылья появились или же нимб.

– Путаешь нимб с рогами дьявола, Алексия, – язвит Макс, а я показываю язык брату и, пританцовывая, продолжаю расхаживать с Мими.

– Следующим займусь завтра. Попрошу пару часов свободного времени, судя по адресу, он как раз находится недалеко от меня. Так что, если и дальше всё так хорошо пойдёт, то скоро мы соберём все бумаги на этого хомяка, и он будет нашим. А потом… – не успеваю я договорить, как чувствую что-то тёплое на своей руке, прямо под попкой Мими.

– Ой, она…, по-моему, она описалась, – шепчу я, чем привожу Макса в довольное состояние, а Фрэнк, бросив посуду, мчится ко мне.

– Стой, – брат останавливает его, не позволяя убрать капающие штанишки и, неприятно льющуюся по моей руке и вниз по телу, жидкость.

– Господи, она меня обоссала! Забери… забери её! – Воплю я, отодвигая от себя ребёнка, моментально начинающего плакать.

– Нет, Фрэнк, она здесь разглагольствовала о писаниях божьих, вот пусть теперь сама и следует своим постулатам. Давай, Лекс, у тебя ребёнок в штаны надул, и ей полезно принимать воздушные ванны во избежание опрелостей, так что вперёд, иди мой её, затем переодевай и корми. Бутылочка на кухне, смесь в шкафу, памперсы тоже найдёшь. Развлекайся и ни в чём себе не отказывай. И да, укладываешь спать своего хомяка тоже сама, а мы с моим мужем пойдём отдыхать, потому что сегодняшний день выдался крайне сложным из-за тебя, – Макс хватает опешившего Фрэнка за руку и тащит за собой, оставляя меня с приоткрытым от такого заявления ртом.

– Ты не посмеешь! Не бросай меня одну! Я же… – замолкая, перевожу взгляд на хныкающую Мими и её полные слёз яркие сине-зелёные глазки, и добавляю, – я же понятия не имею, что мне делать с ней. Вообще, не умею я всё это, а хомяк в клетке живёт и последний у меня умер. Я выпустила его и нечаянно раздавила.

– За убийство человека грозит пожизненный срок, сестрёнка. Не тяни время, она может простудиться и заболеть, – смеясь, бросает брат и утаскивает за собой моего единственного помощника, едва не лопающегося от хохота.

– Козлы. Запомни, Мими, все мужики козлы, и не важно какая у них ориентация. Они эгоистичные и злые, не водись с ними, а то сама превратишься в овечку, – бубню я, и упрямство берёт верх.

Они что думают, я не справлюсь? Ха, у меня всё получится. И плевать, что я ни разу в жизни не меняла памперсы, не держала детей и не купала их. Блин, а, может, вместе с ней в ванну залезть? Точно. Как раз и сама отмоюсь. Уверенно направляюсь в гостевую спальню и вхожу в ванную. Кладу Мими на пол, быстро раздеваюсь и стягиваю с неё вонючие штанишки и кофточку.

– А теперь, хомяк, смотри не убегай, иначе мне голову оторвут, – шепчу и, осторожно забираясь под душ, настраиваю одной рукой воду.

Никогда бы не подумала, что держать ребёнка и стоять под душем это так сложно. Мими постоянно скользит по моему обнажённому телу, отчего мне приходится, вообще, усесться на поддон, стараясь, не дать ей захлебнуться. Переключая смеситель на обычный кран, приподнимаю колени и кладу на них Мими. Надо же, я голая, и она тоже голая. Никогда такого не было, и вряд ли будет когда-то. Весело же.

– И вот так водичка кап-кап-кап на твою грязную попку. Она моет тебя и меня. Клёво, да? Знаешь, а ты, правда, красавица, – только сейчас могу полностью разглядеть молчащего младенца и улыбнуться тому, насколько доверчиво она смотрит на меня, словно изучает. Тёмные волосики завиваются от воды. Она подобна маленькому ангелу.

Прилив нежности и неизвестного чувства, вызывающего слёзы радости и желание быть кому-то нужной, кому-то вроде Мими. Ведь они же не могут сами следить за собой, кормить себя и мыть. Это не старики, младенцы прикольные, они такие милые и скользкие. Очень скользкие.

– Почему она тебя бросила, хомячок? Почему не полюбила? Ты же не виновата в том, что жизнь твоей мамы состоит из развлечений. Ты выбрала её. Почему её, а не кого-то другого, а? – Тихо произношу я, омывая ладонями Мими. А она хлопает ресничками и молчит. Только засовывает кулачок в рот и посасывает его, вызывая у меня очередной приступ умиления.