Единственная для Цербера - Софи Вебер Страница 11

Но больше всего его волновало то, что Аня поверила, что это он сделал. Даже не захотела слушать его объяснения в том, что он не виноват, что не знает, как так получилось. Оказывается, нет ничего хуже, чем понимать, что твоя женщина тебе не верит и считает тебя убийцей.

Он не знал, как ее убедить, как привести доказательства того, что он невиновен, что ничего не делал. Даже взрывчатку в машину не ставил. Да и когда? Когда ставить, если Зеки не было несколько дней, а после он приехал, они поговорили и Тимур попросил отвезти его к Ане. Теперь он собирался узнать, где именно был Зеки, где ему подложили взрывчатку в автомобиль, а главное, как узнали, что Тимур собирается это сделать.

У него оставалось куча вопросов и не было ни единого ответа. Подозревать можно было кого угодно: Ахмеда или Вадима. Если хотя бы к кому-то из них дошла информация о сокрытии груза, они могли это сделать. Увериться в том, что Зеки в автомобиле один и подорвать его. Нелепая, мать его, случайность, которая стоила ему доверия женщины, родившей ему ребенка.

— Тимур Эмирович, господа Анна отказалась от ужина, — услышал голос Элеоноры и сжал руки в кулаки до побелевших костяшек.

Как же он устал. Как же устал, мать его так, бегать за ней. Что-то доказывать, извиняться, говорить. Сам знал, что натворил кучу ошибок, исправлять которые будет сложно, но ведь она могла сделать шаг навстречу?

Она сделала, подсказало сознание. Сделала, когда обняла тебя и попросила не делать этого. А Тимур и не делал. Но и доказать этого не мог. Ударил кулаком по столу и встал из-за стола, опрокинув стул. Поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и влетел в комнату.

Снова просьбы с его стороны, приказы, потому что Аня категорически отказывалась подчиняться. Как же это, оказывается, сложно: смотреть в глаза женщине, просить ее сделать по-твоему и видеть отказ, уверенность, смешанную со страхом. Аня боялась его, хотя и перечила. И это бесило его, ломало от бессилия, потому что по-хорошему она не хотела, а по-плохому он только отдалял ее от себя.

— Идем, Аня, пожалуйста, — протянул руку, дождавшись, пока она даст свою хрупкую ладонь, и повел ее на выход.

Усадил за стол, а сам сел рядом, подождал, когда им накроют на стол и оставят одних, после чего сказал:

— Я не делал этого.

Прервал ее попытку что-то сказать и продолжил:

— Я не делал, Аня, — уверенно заявил. — Это была попытка испугать тебя, показать, что бывает с теми, кто нарушает обязательства и подрывает доверие.

— Я отлично усвоила, урок, Тимур. Впредь я не буду подрывать доверие и постараюсь соответствовать твоим требованиям и еще… можно я буду ходить пешком?

Грохнул кулаком о стол так, что приборы зазвенели, а затем ударил еще раз: от бессилия, от непонимания, как до нее донести смысл слов.

— Ты слышишь меня, Аня? Я не делал этого!

— А кто сделал? — подняла свои безумно красивые бездонные глаза. — Кто сделал, Тимур?

— Я не знаю, — обреченно произнес он. — Но я узнаю, слышишь?

— Слышу, — она кивнула. — А теперь можно я скажу? Последний раз, Тимур. И на этом мы закончим споры, ссоры и крики. В доме маленький ребенок. Я не хочу нервничать, не хочу переживать, я хочу кормить своего ребенка материнским молоком, а в такой ауре, боюсь, его скоро не станет, — она сделала паузу, сглотнула, после чего посмотрела на меня, — так вот… я не знаю, что произошло. Я видела кнопку и слышала взрыв, — она запнулась и перевела дыхание. — Если ты утверждаешь, что это сделал не ты, хорошо. Но поверить тебе на слово я не могу. Я хочу доказательств, Тимур.

Высказалась. Тимур впервые слышал, чтобы она так много говорила, чтобы нашла в себе силы не просто огрызнуться, а конкретно выдвинуть свою позицию. Она боялась. Это было видно по слегка подрагивающим рукам и частому дыханию, которое она пыталась унять, но безрезультатно.

— Я больше не хочу об этом говорить. Я в твоем доме, на твоих правилах, впредь я буду выполнять то, что ты скажешь, Тимур. Но не требуй от меня большего. Не нужно ждать, что я буду искрить светом и прыгать тебе на шею, едва ты придешь домой. Этого не будет.

А он хотел. Она говорила, и он хотел этого. Осознал, что именно так и представлял их жизнь: он приходит домой, а Аня встречает его вместе с сыном. Обнимает, легонько склоняет голову на его плечо и обдает своим теплом, запахом, от которого у него кружится голова.

— Давай поужинаем, — предложил и взялся за приборы.

Не хотел слушать, потому что в груди горело от боли потери друга, а теперь он терял еще и девушку. Ту, которая расковыряла внутри все живое. Которая цепляла его до глубины души и не открывалась ему полностью. Всегда было что-то. Что-то против них, то, что они оба никак не могли преодолеть, что мешало и стояло между ними. Недопонимание, страх, обман, давление со стороны Тимура.

Он осознавал, что у них изначально все пошло неправильно. Не так, как должно было быть. Он вырвал ее из обычной жизни и показал бурю чувств и эмоций, заставил плакать и страдать.

— Тимур, я не буду ужинать, — услышал голос Ани и сжал челюсти. Упрямая.

— Хорошо, — согласился. — Не будем. Пошли в комнату, будем спать.

— Вместе?

Снова страх в ее глазах, снова боязнь его. Он хотел лечь рядом с ней, хотел уснуть, сжав ее в своих объятиях, но знал, что нельзя было. Не потому, что она боится, а потому, что его все еще не покидали сны, из-за которых он мог совершить непоправимое — навредить своей женщине и ребенку.

— Нет, Аня, мы не будем спать вместе.

Ему или показалось, или Аня и вправду едва заметно выдохнула, встала из-за стола и направилась к лестнице. Гордо, с расправленной спиной и высоко поднятой головой.