Лабиринт - Даяна Стил Страница 11

– Господин Штерн сказал, что дом недавно освободился, – осторожно проговорила я, – а что стало с девушкой, что жила здесь до меня?

– Ее контракт завершился, – невозмутимо ответила ассистентка, – и она уехала. Многие девушки после завершения контракта хотят порвать с прошлым по понятным причинам и начать новую жизнь.

– И куда она уехала? – вырвалось прежде, чем я успела подумать. – Как ее найти?

Девушка бросила на меня цепкий взгляд, в котором мелькнуло подозрение. Вот черт, нашла у кого спрашивать. Еще б у самого Штерна поинтересовалась.

– Ну, мало ли, может она что-нибудь из вещей забыла, – торопливо добавила я. – Или письмо, например, ей придет, или…

– Если девушка хочет скрыться от своего прошлого, – перебила ассистентка, – то это вовсе не для того, чтобы ее кто-то находил, – она улыбнулась и добавила: – Вы можете переехать прямо завтра. Или, если вам нужно больше времени на сборы, послезавтра.

Она протянула мне визитку.

– Позвоните по этому номеру, чтобы заказать машину.

На обратном пути мы не обменялись и парой слов. Девушка молча вела машину, а я задумчиво смотрела в окно. Как такое может быть, чтобы Нэнси и словом не обмолвилась о том, что решила завязать? Впрочем, кто сказал, что она тогда уже решила. Может, на этом чертовом тринадцатом уровне произошло что-то такое, что заставило ее все бросить и сбежать.

И лишь выходя из машины, я спохватилась и спросила:

– Погодите, а сколько это все будет стоить? Ну дом, переезд, и вообще?

– Нисколько, – ответила девушка. – Все за счет компании.

***

Переезд прошел на удивление быстро. Не так уж много у меня было вещей, чтобы долго их собирать. Сдать квартиру хозяйке тоже получилось в кратчайшие сроки. Как только она выяснила, что я не собираюсь требовать обратно деньги, которые уже уплачены, все пошло как по маслу.

К вечеру следующего дня носильщики уже затаскивали мои коробки в новый дом – бывший Нэнси, теперь мой. До самой ночи мне некогда было думать о ерунде.

Я раскладывала вещи, расставляла милые сердцу безделушки, заполняла гардероб, отмечая про себя, что моих вещей для него явно недостаточно. Когда коробки, наконец, опустели и выстроились перед входной дверью (завтра выкину, сегодня нет сил), я поплелась в ванную.

Бурлила вода в джакузи, лаская уставшее тело, пахло жасмином и мятой. И усталость уходила, сменяясь блаженной расслабленностью, томной негой. Стайки пузырьков дразняще прокатывались по коже, будто кто-то трогал меня подушечками пальцев – легко, невесомо, возбуждающе. В памяти всплыл тот прощальный поцелуй. … И теплая ладонь, приподнявшая за подбородок мое лицо, и мужской рот, прижавшийся к моим губам. Невероятный поцелуй, будоражащий, необыкновенный. Воспоминание было настолько ярким и осязаемым, что я застонала, покорно приоткрыв губы. Желание огненной волной прокатилось по телу, выжгло разом все мысли, разметало все разумное и рассудочное. Осталось лишь разыгравшееся не на шутку воображение…

Мужские горячие губы жадно впились в мой рот, сминая его, утверждая свое право делать со мной все, что пожелает их хозяин. Упрямые губы, властные и умопомрачительно вкусные. Поцелуй становился все глубже, бесстыднее. Язык мужчины ворвался в мой рот, терся о мой язык и ускользал обратно, чтобы снова напасть. В ушах звучал хриплый голос, жарко шепчущий непристойности, от которых возбуждение становилось почти непереносимым. Сильные руки гуляли по моему телу, тискали и мяли, больно сдавливали грудь и выкручивали соски. Низ живота наливался колючим жаром, было трудно и нечем дышать, по телу прокатывались волны дрожи и жара. Я металась, изнывая от возбуждения, кусала губы. Между ног пульсировало, и я скользнула вниз дрожащей ладошкой, изо всех сил сдвинув бедра, представляя, что это его ладонь. И это он сейчас трогает меня там… В голове помутилось, осталось лишь дикое первобытное желание ощутить в себе его тугой пульсирующий ствол, большой и горячий, принадлежать ему полностью, отдаться. Пальцы задвигались, терзая разгоряченную плоть, сминая припухшие складочки, до сладкой боли надавливая на налившийся кровью бугорок. Несколько судорожных движений и я обмякла, всхлипнув от блаженной разрядки.

Бурлила вода, всплывали и лопались на ее поверхности стайки пузырьков, в голове вяло билась мысль: почему? Почему я представляла не Элвиса, а мужчину из Лабиринта?

Быстро выбравшись из джакузи, я закуталась в полотенце и пошлепала в спальню, оставляя мокрые следы босых ног на полу. По телу прокатывались отзвуки полученного наслаждения, глаза слипались.

А когда я вошла и включила свет, застыла как вкопанная. Сон будто рукой сняло. Картина на стене. Она так идеально вписалась в декор, что никому и в голову не могло бы прийти, что она не висела здесь всегда. Даже я, раскладывая вещи, ни разу за весь день не обратила на нее внимания.

Красивая работа, трогательная. Обнаженное женское тело едва угадывалось в изломанных линиях. Слишком знакомая картина. Еще на первом курсе Нэнси встречалась с художником – чокнутым на всю голову странным типом. И все-таки безумно талантливым.

Это он написал портрет Нэнси. По мне, так ничего похожего, а вот Нэнси картину обожала. И я была уверена на все сто процентов: куда бы она ни отправилась, какую бы новую жизнь ни начала, портрет обязательно увезла бы с собой. Ни за что и никогда бы не оставила и не забыла.

Те, кто убирал, «подчищал» дом, ничего об этом не знали.

Нэнси не уехала, с ней точно что-то случилось.