Одержимый тобой - Валентина Кострова Страница 10

— Все так плохо? — слышу сзади обеспокоенный голос Дианы.

— Главное, что с тобой все хорошо, — разворачиваю машину и едем в сторону поселка.

— Это ж надо такому случиться…Да еще под Новый год. Я чувствую себя неловко, — смотрю в зеркало заднего вида, даже в темноте салона вижу бледное лицо девушки, огромные на пол-лица глаза.

— Согрелась? — настраиваю температуру выше. Я люблю прохладу, но вот Диане нужно сейчас тепло. Есть у меня более быстрый способ ее разогреть, только он точно не для машины и не сейчас.

— Немного. Руки совсем окоченели.

— Неудивительно.

— Извините, что так получилось.

— Твоей вины нет, машина могла сломаться у кого угодно, жаль, что праздник тебе придется провести у меня дома, остаться до утра. Думаю, завтра после обеда эвакуатор приедет.

— Мне, правда, неловко. Вы, наверное, гостей ждете, — Диана прячет лицо в вороте своей куртки.

— Я никого не жду. Вот и приехали, — с брелока открываю ворота, Максим тут же выскакивает из домика для охраны. Я останавливаюсь возле него, опускаю стекло. — Позвони Ивану, он скажет, что нужно сделать, — теперь к дому, греть малышку. Хотелось бы в своих объятиях, но ограничимся пока чашкой чая.

— Спасибо вам, Адам. Вы меня уже второй раз спасаете, — дома у нее розовеют щеки, но губы еще подрагивают, цвет меня совсем не устраивает.

— Пойдемте на кухню, я вас чаем угощу, — вновь ввожу в наши диалоги «вы». Диана послушно идет за мной. На кухне киваю девушке на барный стул, сам иду к шкафчику, где хранятся различные сорта чая, кофе. Рядом шкаф со спиртным. Ставлю чайник на плиту, ощущая в затылке легкое покалывание от взгляда. Прикрываю глаза, чувствуя, как вдоль позвоночника бегут мурашки. Незаметно вздрагиваю.

— На кухне у вас более уютнее, чем во всем доме.

— Это территория Зины, поэтому все здесь подстроено под нее. Даже ложка лежит там, где нужно именно ей, — завариваю чай, столовую ложку коньяка в чашку, ложка меда, долька лимона. Беру в руки чашку, выбрал самую большую.

— Спасибо, — смущенно улыбается, делает маленький глоток, а я смотрю на ее губы влажные от чая. Мне бы тоже выпить чайку, только с успокоительным.

— Ммм, очень вкусно, хорошо, что у меня нет аллергии на лимон и мед, — а, блин, черт побрал, забыл об ее аллергенной реакции на мандарины. — Вкус напоминает детство.

— Детство? — все же делаю и себе просто чай и присаживаюсь напротив девушки.

— Мама меня тоже лечила медом и лимоном, еще ножки парила в горчице и натирала спину мазью, — сразу же представляю, как мои руки скользят по ее спине, оглаживая ее лопатки, пересчитывая все позвонки.

— Я могу спросить у Зины по поводу горчицы и мази, уверен, что у нее такое добро есть.

— Что вы, — смеется, от ее смеха у меня в груди растекается тепло без коньяка, я хмелею. — я просто сказала. Думаю, все обойдется.

— Будем надеяться, — глоток, ловлю взгляд синих глаз, понимаю, что смотрит на мои губы. Забавно краснеет, торопливо прячет свое лицо за чашкой.

— Вы планируете накрывать праздничный стол?

— Да, я попросил Зину поставить и для вас тарелку, в очередной раз послушаем, что год был трудный, но сильные духом никогда не сдаемся.

— Вы не верите нашему президенту?

— Я давно кручусь около политики, ни одному депутату не верю на слово. Красиво говорить я сам умею, а вот довести слово до дела — могут единицы.

— Вы рассуждаете, как мой папа.

— Рад, что у нас с ним в данном вопросе совпадают взгляды, — было время, когда Щербаков считал ниже своего достоинства со мной просто разговаривать. Хотя так себя вели очень многие, многие теперь фальшиво изображают сегодняшнюю «дружбу», Щербаков и еще парочка его друзей остались себе верны — я для них по сей день второй сорт. Элита…

— Адам Сулимович, стол накрыт, — Зина появляется откуда-то сбоку, я киваю головой.

— Прошу за стол, — подаю руку Диане, она доверчиво вкладывает свою ладошку, легонько сжимаю, дожидаясь, когда слезет со стула. Пальчики ее теплые, кожа уже розовая, губы тоже радуют припухлостью и влажностью. Сглатываю, подавив желание прильнуть в дерзком поцелуе, засунуть ей в рот свой язык и испробовать ее на вкус. Ночка обещает мне персональный ад.

Садимся за стол так же, как сидели несколько часов назад. Открываю бутылку шампанского. Обычно пью более крепкие напитки, но Зина решила, что раз у нас гостья, игристому напитку быть на столе. Наполняю бокалы, подаю Диане.

— Пусть в этом году остается все самое плохое, грустное, а светлое, радостное прихватим с собой в новый год, — детский лепет, но позволяю себе улыбнуться и чокнуться. Диана уже пьяна, глаза блестят, на губах постоянная улыбка. В тишине утоляем первый голод, включаю телевизор аккурат к началу речи нашего главы государства. Вновь наполняю бокалы шампанским, не слушаю заученную речь, смотрю на девушку. Трахнемся мы или нет?

— Загадывайте желание! — призывает Диана, как только начинают отбивать куранты. Не верю в эту ерунду, но поддаюсь ее оживлению. «365 раз трахнуться с этой малышкой» — проносится в моей голове озабоченная мысль с расчетом того, что желание исполнится уже этой ночью.

— С новым годом, Адам, — слышу ее тихий голос сквозь гимн.



— С новым годом, Диана, — что ты загадала моя голубоглазая?