Дэзи Миллер - Генри Джеймс Страница 19

— Я не верю, что она думает о браке с ним, — сказал Уинтерборн, — и я не верю, что он тешит себя надеждой на такую партию.

— Эта девица вообще ни о чем не думает. Она живет сегодняшним днем или даже минутой, как жили в золотом веке. {28} Трудно представить себе что-нибудь более вульгарное. И тем не менее, — добавила миссис Костелло, — ты можешь в любой день услышать от нее о состоявшейся помолвке.

— Мне кажется, Джованелли не смеет и рассчитывать на это, — сказал Уинтерборн.

— Какой Джованелли?

— Да этот маленький итальянец. Я навел справки и кое-что разузнал о нем. Он, по-видимому, человек вполне респектабельный, кажется, нечто вроде cavaliere avvocato. [10]Но место в так называемом «первом ранге» ему закрыто. Не исключена возможность, что знакомство состоялось при помощи агента. Джованелли, видимо, совершенно очарован мисс Миллер. Если она считает его безукоризненным джентльменом, то он, со своей стороны, никогда еще не сталкивался с таким блеском, богатством, с такой роскошью. А сама девушка, несомненно, кажется ему необычайно красивой и завлекательной. Я не думаю, чтобы в мечтах у него была женитьба. Он, вероятно, считает такую удачу недосягаемой для себя. У него прекрасная внешность, и только, но не следует забывать, что в таинственной стране долларов существует некий мистер Миллер. Титула у Джованелли нет. Будь он граф или маркиз! Ему и так следует дивиться, что с ним так носятся.

— Он приписывает это своей счастливой внешности, а мисс Миллер, вероятно, кажется ему особой, qui se passe ses fantaisies, [11]— сказала миссис Костелло.

— Да, Дэзи и ее матушка… — продолжал Уинтерборн, — не поднялись еще на ту ступень… как бы это сказать… на которой возникает мысль о браке с графом или маркизом. {29} По-моему, такие замыслы абсолютно чужды им.

— Но сам avvocato вряд ли убежден в этом, — сказала миссис Костелло.

Тем же днем в соборе Святого Петра Уинтерборн имел возможность убедиться, что пересуды, вызванные «интригой» Дэзи, существуют в действительности. К миссис Костелло, которая присела отдохнуть на складном стульчике у одного из высоких пилястров, подошли двое-трое американцев, постоянно живущих в Риме. Вечерняя служба шла своим чередом, наполняя собор звуками органа и дивными песнопениями, несущимися с хоров, а миссис Костелло и ее друзья оживленно беседовали о том, что бедняжка мисс Миллер на самом деле «заходит слишком уж далеко». Уинтерборну было неприятно слышать эти пересуды, но, выйдя на широкую лестницу собора и увидев, как Дэзи, опередившая его, села в открытый кабриолет и поехала вместе со своим сообщником по безжалостным улицам Рима, он не мог не убедиться, насколько далеко она зашла. Ему стало жаль ее не потому, что она будто бы окончательно потеряла голову, а потому, что, как ни больно было слышать, эту красоту, эту беззащитность и простодушие ставят в один ряд с распущенностью. Уинтерборн попробовал предостеречь миссис Миллер. Однажды он встретил на Корсо своего приятеля, тоже путешественника, который как раз вышел из палаццо Дориа, где он осматривал богатую картинную галерею. Приятель поделился с ним впечатлениями о замечательном портрете Иннокентия Х кисти Веласкеса, вывешенном в одном из залов палаццо. {30}

— Кстати, — добавил он, — в палаццо я любовался картиной несколько иного жанра. Помните ту очаровательную американку, которую вы показали мне на прошлой неделе?

В ответ на расспросы Уинтерборна приятель пояснил, что очаровательная американка — еще более очаровательная, чем всегда, — сидела со своим спутником в укромной нише, где висит знаменитый портрет папы Иннокентия. {31}

— А кто был ее спутник? — спросил Уинтерборн.

— Какой-то итальянец с бутоньеркой в петлице. Девушка просто восхитительна, но если я правильно вас понял тогда, она du meilleur mond. [12]

— Совершенно верно, — ответил Уинтерборн и, удостоверившись, что его приятель видел Дэзи каких-нибудь пять минут назад, кликнул кэб и поехал к миссис Миллер. Она была дома, но сочла нужным извиниться, что принимает его в отсутствие Дэзи.

— Дэзи куда-то уехала с мистером Джованелли, — сказала миссис Миллер. — Она всюду разъезжает с мистером Джованелли.

— Я вижу, они очень подружились, — заметил Уинтерборн.

— Да! Просто жить друг без друга не могут! — сказала миссис Миллер. — Что ж, мистер Джованелли настоящий джентльмен. Я все допытываюсь у Дэзи, не помолвлены ли они.

— А что Дэзи отвечает вам?

— Уверяет, что нет. Впрочем, кто ее знает, — продолжала хладнокровная мамаша, — ведет она себя так, будто помолвлены. Но мистер Джованелли обещал сказать мне, если Дэзи сама не скажет. Надо бы написать об этом мистеру Миллеру, как вы думаете?

Уинтерборн ответил, что написать действительно следует, но позиция миссис Миллер поразила его своим несоответствием с примерами материнской бдительности, и он счел свои намерения предостеречь ее совершенно неуместными.

Теперь Дэзи никогда нельзя было застать в гостинице, а в домах их общих знакомых Уинтерборн уже больше не встречался с ней, так как эти проницательные люди окончательно убедились в том, что мисс Миллер зашла слишком далеко. Они перестали приглашать ее: пусть взыскательные европейцы знают, что, хотя мисс Дэзи и американка, поведение ее отнюдь не характерно для американских девушек и, на взгляд ее соотечественников, противно общепринятой морали. Уинтерборну хотелось знать, как Дэзи воспринимает ледяные взоры своих недавних друзей, но он подозревал, что она никак не воспринимает их, и сердился на нее за это. Он твердил самому себе: Дэзи слишком легкомысленна и ребячлива, слишком безрассудна, слишком провинциальна, чтобы призадуматься над остракизмом, которому ее подвергали. Она даже не замечает его! Но бывали минуты, когда ему казалось, что это грациозное, беспечное существо бросает страстный вызов окружающим, прекрасно зная, какое впечатление он производит на них. «Что же кроется под всем этим?» — спрашивал себя Уинтерборн. Убеждение в невинности своих поступков или же безрассудство, свойственное молодым особам определенного типа? Следует признать, что прежняя вера в «невинность» Дэзи все больше и больше начинала казаться Уинтерборну плодом его же собственного утонченного рыцарства. {32} Как я уже говорил, он негодовал, что ему приходится резонерствовать по поводу этой девушки, его сердило, что он не может разобраться в том, является ли эксцентричность Дэзи особенностью, присущей ее стране и национальности, или же это ее личное качество. Ни та, ни другая точка зрения не помогала ему разгадать эту девушку, он спохватился слишком поздно. Она увлеклась мистером Джованелли.