Мы так говорим. Обидные слова и как их избежать - Мария Бобылёва Страница 9

Попробую высказать эту мысль совсем просто. Политкорректная правка русского языка проводится без учета самого языка и языковой интуиции его носителей, а как бы по аналогии с английским. Более того, эта правка зачастую проводится в довольно травматичной для обычных носителей языка форме. В языке почти все основано на привычке. Поэтому обвинение носителей языка в расизме, сексизме, гомофобии и так далее на основании того, что они произносят нейтральные и привычные для них слова, несправедливо, а именно этим часто подкрепляется требование отказа от этих слов. Тем более что большая часть носителей языка вообще находится вне контекста политкорректной дискуссии.

В этом смысле показательна дискуссия о названии различных сексуальных ориентаций. Например, слова «гомосексуализм» и «гомосексуалист» объявляются недопустимыми без каких-либо лингвистических оснований. По мнению многих носителей языка, они не содержат отрицательной оценки (в отличие от ряда грубых слов, называющих эту сексуальную ориентацию), а суффиксы «изм» и «ист» выражают широкий спектр значений. Тем не менее, людям, использующим эти слова, приписывается (как кажется, совершенно необоснованно) гомофобия. Но даже замена этих слов на предложенные «гомосексуальность» и «гомосексуал», которые построены по той же словообразовательной модели, что и «гетеросексуальность», и «гетеросексуал», не обеспечивает политкорректности в полной мере. В других дискуссиях эти слова, как и слово «голубой», объявляются недостаточно корректными и должны быть заменены словом «гей». Все эти языковые изменения не опираются ни на какие лингвистические исследования, это в большей степени декларации, но самое странное, что непонятно, кто является их автором, кто выходит с этими предложениями или требованиями, кого следует считать субъектом этих языковых изменений. Как правило, мы узнаем о них из дискуссий в социальных сетях, где речь идет о трансляции чего-то известного и очевидного.

Гораздо менее травматичным для носителей языка следует считать путь, выбранный инвалидным сообществом: политкорректные замены постоянно обсуждаются и внутри него, и с привлечением лингвистов и журналистов, причем последним предлагается пользоваться разработанными рекомендациями. В этом случае становится очевидно, что политкорректность – благо и ее распространение залечивает травмы, не порождая новые. А вот использование языка в качестве своего рода социальной дубинки против воображаемых идеологических противников политкорректность только дискредитирует и раскалывает общество еще и по языковому принципу.

«У старых слов старые проблемы»

Елена Иванова, кандидат филологических наук, доцент РГГУ:

Действительно ли язык определяет сознание? Если мы будем обсуждать это в строго научном смысле, например, с точки зрения философии языка, или генетики, или психологии, то получим очень разные и совсем не простые ответы. Среди которых, может быть, самым честным будет: «у нас нет удовлетворительного ответа на этот вопрос». Если бы язык в буквальном смысле определял сознание, то многие социальные проблемы решались бы просто. Мы перестали бы называть людей «бомжами», «даунами», «шизофрениками» и от этого перестали бы дискриминировать их.

Проблема в словах или в значениях? Все же прежде всего дело не в самих словах (форме), а в содержании, в понятиях. БОМЖ – исходно юридический термин, человек без определенного места жительства. И в этом значении никакого ущемления прав не было. Оно появилось со временем, отражая отношение общества к образу бомжа, к проблеме. Нередко бывает, что лучше стараться внести новый смысл в имеющееся слово, переосмыслить его. Просто потому, что альтернативой станет, например, очень сложный заимствованный термин, который будет трудно приживаться в языке, или выбор из синонимов, который нередко приводит к смене шила на мыло.

У старых слов старые проблемы – связанные с ними стереотипы и огромная распространенность в текстах. Замена таких слов новыми или изменение смыслов – процесс очень сложный и достаточно долгий. Но зато есть преимущество – можно быстрее начинать обсуждение, общественную дискуссию, потому что люди понимают, о чем речь. Новым словам (чаще всего это заимствованные слова) легче придавать нужные смыслы, сразу вкладывать желаемое отношение. Но зато сложнее с тем, чтобы просто начать говорить о проблеме, вывести ее из зоны молчания или табуирования, сделать понятной.

Желая найти корректное наименование, мы не должны забывать, что слово будет работать в разных ситуациях: нужен юридический термин для законов, нужен научный термин, приемлемое обозначение для публицистического обсуждения, фандрайзинговых текстов, понятное для бытового общения и так далее. Всегда ли возможно, чтобы эта сложная система регистров и жанров существовала за счет одного слова? Редко так бывает. Но устойчивое закрепление нужных смыслов происходит только тогда, когда существует полноценная система словоупотребления. Просто потому, что это означает, что закон не противоречит обиходной практике, а наука не говорит противоположное публицистике.