Мозг отправьте по адресу... - Моника Спивак Страница 89

Внимание.

Свойственно было раздвоение внимания. С одной стороны, оно было направлено внутрь себя, поглощено внутренней творческой, непрерывно происходящей работой; с другой стороны, оно было обращено на внешний мир. Из этого раздвоения внимания проистекало смешение наблюдательности и рассеянности. Иногда пользовался рассеянностью как особым приемом, как бы опускал забрало, чтобы видеть из внешнего мира только то, что его интересовало. Любил говорить, что «пускает свои щупальцы в окружающее», причем это требует погашения некоторой части внимания, направленного вовне за счет концентрации его на чем-либо одном. Был очень острый и тонкий наблюдатель. Всегда и везде, даже во время самого горячего спора оставался наблюдателем. Замечал все, хотя внешне часто производил впечатление рассеянного, занятого своими мыслями человека. Очень точно запоминал одежду людей, с которыми приходилось иметь дело. Очень тонко подмечал все жесты, движения людей.

Чрезвычайно сильно была выражена «реакция оглядывания». Это наблюдалось всюду и обращало на себя внимание. Например, когда входил в пассажирский вагон, то первым делом очень внимательно оглядывался вокруг, всматривался в находившихся там людей. Иногда со стороны могло казаться, что оглядывается очень рассеянно, но в действительности все подмечал очень внимательно.

Воображение.

Было развито в чрезвычайно сильной степени. Помимо того колоссального значения, которое это имело для его художественной деятельности, яркое выражение оно находило в склонности его к «играм», изображаемым им на протяжении почти всей жизни:

"Одновременно с интенсивной и концентрированной творческой работой воображения над определенными задуманными художественными произведениями все время шла «игра воображения», выполнявшая роль отвлечения и выражавшаяся в импровизации им для самого себя разных сцен, повестей с героями, приключениями в стиле Жюля Верна, Киплинга,

Конана Дойла. Охотно делился ими со своей женой. Эти импровизации представляют собой продолжение «исторических игр», которыми он увлекался в юности, это свободная «игра творческого воображения». Когда приезжал куда-либо, то включал новое место в цепь этой игры".

Любил «сознательно» мечтать вслух. Это также был род игры с самим собою, чаще всего на тему путешествий.

Был способен к очень большой концентрации внимания, как это следует из следующего высказывания:

Наряду с большой выразительностью и подвижностью всех движений, временами отмечалось – когда находился на природе или слушал музыку – состояние совершенного затихания, замирания. Весь превращался во внимание и восприятие, как бы в какое-то воспринимающее существо, всеми фибрами внимающее идущим извне впечатлениям. В таких случаях было свойственно очень спокойное выражение, никакого напряжения, какая-то «мягкая тишина».

Память.

Память на события личной жизни была исключительная. По данным жены, то же отмечалось в отношении исторических событий (но не дат), прочитанных в книге, или услышанных из бесед фактов и научных теорий. На отвлеченные понятия память также была очень хорошая. Сам говорил, что с течением времени память на события, «взгляд в прошлое», становилась у него под влиянием упражнения все крепче и сильнее. Полагал, что память можно расширять так же, как сознание.

Обладал способностью углубляться в свои воспоминания, вплоть до самого раннего детства, «вныривать в прошлое».

Один из его товарищей по университету сообщает следующие данные:

Необыкновенная, феноменальная память на встречи, лица, даты, места. В 1923 г. составил список своих жизненных встреч, главным образом литературных, который в точности соответствовал действительности, как оказалось при последующей проверке. ^[493]

Мог спустя много лет рассказать очень точно и подробно то, что видел. Очень хорошо запоминал то, что слышал. Трудно установить, было ли превалирование зрительной памяти над слуховой или обратно. Было развито и то и другое «довольно равно». Может быть, был некоторый акцент на зрительной памяти, но это неясно.

Когда в своих рассказах описывал в подробностях людей, то с одинаковой полнотой передавал как свои зрительные, так и слуховые от них впечатления. Передавал то, что было в отношении того или другого наиболее характерным.

В то же время, на фоне исключительного развития памяти в целом, были отдельные провалы. Так, жена сообщает:

Несмотря на свою очень хорошую память, никогда не мог точно передать ни одной цитаты. Не удавались даже стихотворные цитаты, даже пушкинские. Если нужно было что-либо цитировать (например, для лекций), всегда выписывал цитату полностью.

Не помнил своих стихов и быстро забывал их.

Приведем в заключение следующие чрезвычайно любопытные высказывания самого Б.Н. относительно механизма памяти и вообще характера восприятий, переданные нам его женой:

Говорил, что аппарат памяти у него был очень разработан. Бывал в состоянии как бы расслаивать получаемые впечатления. Подмечать виденное для настоящего и в то же время запоминать как бы «впрок», для будущего. Говорил, что восприятие окружающего у него идет многослойным образом: часть того, что воспринимал, воспринимал сознательно, а другую часть как бы подсознательно. Впоследствии, однако, мог эти подсознательные ощущения (например, как повязан галстух, поворот облака, форма куста) вызывать в сознании в процессе своей творческой деятельности. Сам сравнивал это «запоминание впрок» с фотографом, который «нащелкивает» ряд снимков на будущее, проявляемых им спустя тот или иной промежуток времени после того, как они сняты. Называл эту особенность восприятия и памяти «мой кодак». ^[494]

Интересно, что когда запасал описанным выше образом впечатления «впрок», то внешне выглядел очень рассеянным.

Работоспособность.

Способен был к очень длительному сосредоточению на напряженной работе. Мог работать в любых условиях, можно было громко разговаривать и т. д. Единственным необходимым условием было наличие «доброй атмосферы», или отсутствие, по его выражению, «злых ветерков», т. е. отсутствие склок, дрязг и т. д. Даже когда они его непосредственно не касались. Все же и в этих условиях мог, но только на время, делать усилие над собою и заставлять себя работать. Из физических моментов очень сильно мешали творческой работе холод и плохое освещение. Мог заставлять себя работать при плохом душевном состоянии. Одновременно заниматься несколькими делами не мог. Сразу включался в работу, «как только садился за стол», так же быстро мог выключаться из работы по ее окончании.