Пейзажи - Джон Берджер Страница 71

Между заключенными случаются конфликты, иногда серьезные. Все пленники лишены благ, но в разной степени, и эти градации провоцируют зависть. Сама безликость мировой тирании подстрекает начать охоту на козлов отпущения, найти врагов, которых легко можно распознать среди других заключенных. И тогда душные камеры превращаются в дом умалишенных. Бедные нападают на бедных, оккупированные грабят оккупированных. Заключенных не стоит идеализировать.

Просто, без какой-либо идеализации, обратите внимание на то, что их объединяет: бессмысленные страдания, выносливость, хитрость, – все это более важно, более примечательно, чем то, что их разделяет. И из этого рождаются новые формы общности. Новая солидарность начинается с взаимного признания различий и многообразия. Вот какова жизнь! Не солидарность масс, а взаимосоединяемость гораздо более соответствует тюремным условиям.

Власти делают все возможное, чтобы дезориентировать заключенных относительно того, что происходит в других местах мировой тюрьмы. Они никого не подвергают жесткой идеологической обработке. Индоктринация предназначена только для обучения малой элиты трейдеров, а также управленческих и рыночных экспертов. Относительно массового тюремного населения задача состоит не в том, чтобы активизировать их, а, напротив, в том, чтобы держать их в состоянии пассивной неопределенности, постоянно напоминая, что жизнь – это сплошной риск и что Земля – небезопасное место.

Это делается с помощью тщательно отобранной информации, дезинформации, комментариев, слухов, выдумок. Успешное осуществление этой программы создает и поддерживает обманчивый парадокс, который заставляет заключенных верить в то, что каждый перво-наперво должен позаботиться о собственной защите и приобретении каким-то образом, даже находясь в тюрьме, освобождения для себя лично от общей судьбы. Такой образ человечества, распространяющийся посредством мировоззрения, действительно не имеет прецедента. Человечество предстает трусливым, смелы только победители. И никаких даров, только призы.

Заключенные всегда находили способы общения друг с другом. В современной глобальной тюрьме киберпространство может быть использовано против тех, кто его внедрил. Таким образом заключенные узнают о том, что каждый день делается в мире, и выискивают обойденные молчанием истории из прошлого, становясь плечом к плечу с мертвыми.

Поступая так, они открывают для себя маленькие сокровища, примеры мужества, розу на кухне, где не хватает еды, незабываемую боль, неутомимость матерей, смех, взаимопомощь, молчание, растущее сопротивление, добровольную жертву, больше смеха…

Эти сообщения очень коротки, но они обрастают подробностями в одиночестве их (наших) ночей.

Последнее мое указание не тактическое, а стратегическое.

Тот факт, что мировые тираны экстерриториальны, объясняет их могущественное всевидение, однако он также указывает и на потенциальную слабость. Они функционируют в киберпространстве и проживают в охраняемых кондоминиумах. Они не знают окружающего их мира. И более того, они отвергают такое знание как поверхностное, неглубокое. Важны только извлеченные ресурсы. Они не могут слышать землю. На земле они слепы. На местности потеряны.

Для заключенных верно обратное. Стены клеток касаются друг друга по всему миру. Эффективное и длительное сопротивление будет вспыхивать повсеместно – далеко и близко. Это будет сопротивление захолустья, которое слушает землю.

Свобода постепенно обретается, но не где-то вовне, а в самых глубинах тюрьмы.

Я не только сразу же узнал твой голос, звучащий из квартиры на Виа Паоло-Сарпи, но и, благодаря ему, сумел догадаться о твоем состоянии. Я почувствовал горечь, вернее, горестное сопротивление, соединенное – и это так похоже на тебя – со стремительно приближающейся новой общей надеждой.