Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка» - Кирилл Привалов Страница 7

Заметки на полях

Человеческий организм с его иммунной системой таков, что он может вырабатывать антитела, способные бороться с молекулами рицина, если доза отравления сравнительно невелика. Многое зависит и от того, как яд попал в организм: путем инъекции, в пище или вместе с воздухом. Самое эффективное – это укол: на площади булавочной головки можно разместить поистине смертельную дозу отравы.

В 1888 году молодой ученый из Дерпта (старинный Юрьев, сегодня Тарту, тогда это была Российская империя) Герман Петер Штильмарк впервые получил белок из токсичного экстракта семян клещевины. Именно он назвал соединение рицин – по латинскому наименованию: «ricinus» означает «клещ». Неочищенные плоды этого растения по своей форме напоминают хищное насекомое. Клещевину выращивают для получения касторового масла из ее семян, похожих на красную фасоль. Поэтому их еще называют касторовыми бобами. Жирное масло извлекают из бобов, нагревая их до 140 градусов. Такую температуру сохраняют двадцать минут. Это необходимо для того, чтобы сделать безопасными рициновые белки. Потом из предварительно раздробленных семян извлекают под прессом масло. Как видите, технология достаточно простая… Главными производителями касторовых бобов являются Бразилия, Китай и Индия. Касторовое масло применяют при производстве мебели, изделий из кожи, в парфюмерии, а также – как элемент машино-смазочных средств, прежде всего – машинных масел.

А кто из представителей послевоенных поколений не пил с отвращением в детстве «касторки»? Ложка ее прописывалась врачами при запорах, и средство реально помогало. За счет того, что срабатывали сохранившиеся в масле минимальные следы рицина. Превышение же дозы могло спровоцировать боли в желудке, понос и – как следствие – обезвоживание организма. Страшный факт: в гитлеровских лагерях касторку применяли как орудие наказания и даже убийства заключенных. Заставляли жертву выпивать кружку этого напитка – и человек медленно умирал в муках.

Не менее страшно: разработанный американскими военными один из способов производства рицина – в частности, с применением серной кислоты – был доступен для публичного доступа – трудно представить! – аж до 2004 года. Эту рецептуру изъяли из всеобщего обозрения только после того, как власти США убедились, что злоумышленники на потоке изготовляют яд с помощью самых простых реагентов.

Бежавший в 1969 году из Болгарии журналист и писатель Георгий Марков работал в Лондоне во Всемирной службе Би-би-си. Известный романист и драматург, он лично знал главу болгарских коммунистов Тодора Живкова и был вхож в номенклатурную элиту страны, чьи нравы и принялся описывать в своих авторских передачах – не только на Би-би-си, но и на волнах «Свободной Европы». Этим и был опасен софийскому режиму. В Болгарии Маркова официально приговорили заочно к шести годам тюрьмы, а неофициально – к смерти.

– Ты должен опасаться, Жоро. Они заказали тебя…

– Что за чушь! Эти люди не способны на активное действие, они – трусы, жадные и жирные. Я слишком хорошо знаю их.

– Ты потерял в Англии ощущение реалий, брат мой… Поверь мне: после твоих последних передач на радио КГБ не оставит тебя в покое… Цикл твоих воспоминаний о встречах с Живковым, где ты его высмеял, переполнил чашу их терпения.

Николай Марков, брат Георгия, знал, что говорил. Коллекционер-филателист с международным реноме, торгующий марками по всему миру, – «Марки Маркова», какой звонкий бренд! – он давно обосновался в итальянской Болонье. Георгий частенько приезжал из Лондона к младшему брату, чтобы посоветоваться с ним, «перезарядить батарейки» в его уютном доме. Вот и сейчас они вновь увиделись. Правда, на этот раз повод для встречи летом 1978 года был тревожным.

– Слушай меня, Жоро, и не перебивай! – резко начал Николай. – Я не знаю имени этого человека, пришедшего ко мне. Очевидно, что он из Болгарии и симпатизирует тебе. Он сказал, что вхож в Софии в Държавну сигурност (ДС – болгарский КГБ) и что там тебя решили убить… Как? Не знаю.

– А ты уверен, Коля, что это не провокатор? С заданием «притушить» меня, вывести по-глупому из игры.

– Этот парень рисковал, придя ко мне. Он прав, Жоро: тебе надо быть поосторожнее. Меньше следует высовываться.

– И что мне теперь делать?.. Запереться и никуда не выходить из дома? Или уплыть на необитаемый остров?.. У меня, наконец, семья, ребенок, Аннабел. Работа, обязательства, контракты… Что мне делать, скажи?

– Не знаю, – развел руками Николай. – Хотя бы быть осторожнее, черт подери! Постарайся поменять твой слишком шумный образ жизни.

– Если я затихну, исчезну, они подумают, будто я их испугался. Уволь, такого удовольствия я им не доставлю…

По пути в Лондон из Италии Георгий Марков, как часто делал, заехал в Германию. Там записал в радиостудии «Свободной Европы» свою двадцатиминутную авторскую передачу, в которой, как всегда остроумно, обыграл близость в календаре двух национальных болгарских праздников: Дня народной свободы 9 сентября и Дня милиции и государственной безопасности 10 сентября. В эфир передача пошла 11 сентября, как раз в день смерти Георгия Маркова. Впрочем, здесь уместно вспомнить еще об одном празднике 7 сентября – дне рождения товарища Тодора Живкова, большого друга Москвы и генерального секретаря Центрального комитета Болгарской коммунистической партии.