Путь хеджера. Заработай или умри - Биггс Бартон Страница 60

– Видите вон те книги? – спросил Перо. – Дизайнер купил у кого-то целую коллекцию винтажных американских романов XX века. Здесь есть самые знаменитые романы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, Хемингуэя, Фолкнера, Джеймса Джонса и Роберта Пенна Уоррена, и все это первые издания. Видите ли, эти книги ценятся намного выше, если у них потертые обложки. Я намерен в ближайшее время прочитать их все, – смущенно засмеялся он.

Они прошли по длинному коридору, на одной стене которого висела какая-то очень красивая американская картина, а на другой – венецианский гобелен, и вошли в просторную гостиную с высоким потолком, где уже собралось около тридцати гостей, разделившихся на небольшие группы и оживленно беседовавших.

– Эта комната, – сказал Перо с несколько смущенной улыбкой, – почти точная копия «зеленой комнаты» – так называют главную приемную американского посольства в Лондоне, которая начала работать в 1928 году еще при Эндрю Меллоне. Ее отделку выполнил Уильям Хайнс (во всяком случае так говорит наш дизайнер). Этот стиль называется шинуазри – мебель пастельных тонов, пропитанные хвойным воском панели и паркетный пол.

Перо сделал паузу.

– Видите вон те обои? – продолжил он. – Это расписанные вручную обои XVIII столетия. Обратите внимание: на желтовато-зеленом фоне изображены пионы, птицы и бабочки.

Перо состроил гримасу.

– На самом деле все это полная чушь. Дети терпеть не могут эту комнату, потому что бо́льшую часть времени дорогая обивка мебели укрыта специальной пленкой. Мы здесь никогда не сидим.

Эмили согласилась с ним. Вид у этой очень красивой, со вкусом обставленной комнаты, производившей большое впечатление, был какой-то неуютный и нежилой.

– Я заметила, у вас есть лошади, конюшня и даже манеж. Наверное, члены вашей семьи занимаются верховой ездой? – спросила Эмили, чтобы поддержать разговор.

– Помилуйте, – воскликнул Перо. – Это настоящий фарс! Моя старшая дочь Пэтти (от первого брака) увлеклась верховой ездой после того, как мы с ее матерью развелись. Наш психоаналитик сказал, что такова ее реакция на развод, и я, конечно же, очень сожалел об этом. Ох уж эти муки совести! Я никогда раньше не ездил верхом… разве что на мотоцикле, но ради Пэтти решил заняться верховой ездой. Настоящая катастрофа! Мне это совершенно не понравилось: мне было страшно, и эти занятия отвлекали меня от гольфа. Я даже повредил спину, пытаясь научиться брать препятствия.

Перо покачал головой, явно ожидая реакции Джо и Эмили. Джо не знал, что сказать. Но Джонатан продолжил, как будто испытывая непреодолимое желание поделиться с кем-то своими чувствами:

– Когда мы обустраивали дом, я построил конюшню, манеж и все что нужно для верховой езды. Купил пару выставочных лошадей за полмиллиона долларов, а также нанял для Пэтти тренера. Но когда ей исполнилось семнадцать, она увлеклась мальчиками и вот уже целый год не ездит верхом. Ее это, видите ли, больше не интересует. Так что же мне теперь делать со всем этим лошадиным хозяйством? Особенно с самими лошадьми? Это ведь очень дорогие игрушки. Приходится оплачивать услуги ветеринара; кроме того, лошадок нужно тренировать. Это же не картина, за которую нужно всего лишь заплатить много денег и просто повесить у себя в спальне.

Джо и Эмили не знали, что и сказать по поводу этой семейной трагедии.

– Продайте лошадей и увольте конюха, – в конце концов посоветовал Джо. – Вы же знаете, что надо делать. То же самое, что и с акциями – сократить убытки.

– Это настоящая катастрофа, – продолжал Джонатан, – мой гандикап повысился с одиннадцати до шестнадцати, пока я учился ездить верхом. А теперь я хочу познакомить вас с моей Нэнси.

Джо задумался, называет ли жена его «мой Джонатан». Почему-то он в этом сомневался.

«Его Нэнси» понятия не имела, кто они такие, хотя уже встречалась однажды с Джо. Ей просто было интересно поболтать с другой парой, а говорила она в основном о том, как будущей осенью устроить сына в школу Regional Day. Вскоре Джонатан занялся другими гостями, а Джо и Эмили вышли на вымощенную каменной плиткой террасу и устроились на подпорной стенке, потягивая в сумерках свое шардоне. Молодые женщины с холодными лицами и стройными фигурами в красивых платьях, с бокалами в руках ходили среди мужчин, одетых неформально, но стильно. Зеленые газоны спускались до ручья, у которого рос ряд старых вишен, всех в весеннем цвету.

– У этих парней красивые жены, – произнесла Эмили. – Такое впечатление, что все они усердно занимаются в тренажерных залах.

Джо заметил среди гостей пару знакомых менеджеров хедж-фондов, Эмили же не знала никого.

– Хотя я уже не живу в Гринвиче, я здесь выросла, поэтому мне казалось, что я встречу кого-нибудь из своих знакомых, – сказала она. – Очевидно, это люди другого круга!

– Тем не менее все здесь мечтают устроить своих детей в школу Regional Day, – язвительно сказал Джо. – Ты ведь тоже ходила в эту школу?

– А вот и нет! Папа был членом совета попечителей школы Greenwich Academy. Все мои знакомые дети (и умные, и глупые) учились либо в Regional Day, либо в Greenwich Academy. – Она посмотрела на него оценивающе. – Сейчас в этих школах придерживаются принципа этнического разнообразия. Так что, если бы у нас были дети, гринвичские школы боролись бы за них. Привлекательный ребенок представительницы высшего общества и успешного чернокожего менеджера хедж-фонда – что может быть лучше?

За ужином их посадили отдельно. Джо оказался между женщиной из Аргентины и женой семейного тренера по теннису. Когда аргентинка – стройная женщина с черными волосами и красивым бледным, каким-то неземным лицом – откидывалась назад на своем стуле, то буквально источала чувственность. На взгляд Джо, ей было тридцать с лишним лет.

– Ты здесь один? – спросила она Джо.

– Нет, моя подруга сидит вон там.

Он показал на Эмили.

– Так у тебя возлюбленная из университета Лиги плюща! Перо рассказывал мне, что она училась в Принстоне. Как интересно!

Затем она принялась расспрашивать Джо, кто он такой, чем занимается и насколько богат. Ее вопросы показались ему несколько нескромными, проницательными и коварными. Джо это позабавило, и какое-то время он даже получал удовольствие от «допроса». Затем он и сам начал расспрашивать свою соседку по столу. Эта женщина поведала Джо, что она «один из дизайнеров Нэнси» и пришла на прием одна.

– Этот дом украшают не просто изысканно, а роскошно, – приглушенным голосом сказала она.

Джо улыбнулся ей в ответ, но немного насторожился и почувствовал, что эта женщина – не его уровня.

В таком же духе их разговор продолжался все то время, пока подавали первые два блюда. После того как тарелки убрали, Джонатан поднялся, поблагодарил гостей и пригласил всех пройти с Нэнси в гостиную на представление «великого волшебника».

Двадцать минут спустя, когда Джо стоял среди других гостей и смотрел представление фокусника, аргентинка подошла к нему сзади и прошептала: