Притчетерапия, или Книга смыслей о маркетинге - Сергей Кужавский Страница 6

Это что еще за цветочки? Притча шестая, испанская – об умелом репозиционировании

За историческую правдоподобность притчи авторы ответственности не несут. Любые совпадения с реальными именами, географическими названиями и курсом мараведи [59] – более чем случайны и менее чем достоверны. А чего вы от притчи хотите?

Один г-н был испанцем [60] . Причем звали его не как-нибудь, а Христофор Колумб [61] . Мы с вами можем удивляться, а в те времена, когда он жил [62] , это имя ни у кого никакого удивления не вызывало. В самом начале его социально активной жизнедеятельности на него и вовсе внимания не обращали. Не на имя, а на непосредственно Христофора.

Но потом наш г-н отправился на поиски Индии, но нашел исключительно индейцев. Которые имели много золота (но мы – не об том), курили табак (но мы – не об этом) и выращивали картошку (а мы – как раз таки об этом!). Золото г-на Колумба впечатлило, табак понравился, а картошка – так просто заворожила не на шутку. Был еще арахис, но он г-ну по вкусу не пришелся.

И привез г-н Колумб картошку в кулинарно отсталую тогда Европу [63] , перебивавшуюся со спагетти на паэлью [64] . Золото, табак и индейцев тоже привез. Золото, табак и индейцев отдал королеве Изабелле в знак признательности за оказанное доверие, а потом еще два раза сгонял за картошкой в Индию, которая на самом деле была одним из Багамских островов, островом Гаити и островом Куба, который в то время не являлся островом свободы, которым он стал значительно позже, а в то время усилиями г-на Колумба стал, наоборот, островом полнейшей несвободы местного населения от испанских колонизаторов, организовавших на острове принудительные колхозы узкой специализации.

Однако, несмотря на активные рекламные действия, не приживался картофель ни в Испании, ни в соседних европейских землях.

Выйдет, бывало, г-н Колумб в поле и ну кричать:

– Крестьяне, вассалы и феодалы! Сажайте волшебный клубень под условным названием «земляное яблоко», и будет вам удача, и прибыль будет, и будете вы все сыты, пьяны [65] и нос в табаке! [66]

Крестьяне, привыкшие собирать яблоки с яблонь, наотрез отказывались сельскохозяйственно окультуриваться, обзывая невинный клубень «чертовым яблоком». Так что г-новы Колумбовы крики оставались гласом вопиющего в чистом поле.

Личным примером поедания картофеля никого заразить не удалось: крестьяне плевались через левое плечо, вассалы кривили рожи, а феодалы писали доносы в Инквизицию.

А на таможне у г-на тем временем три каравеллы стоят, под завязку нагруженные картошкой, которая потихоньку превращается в пюре, несмотря на то что рецепт приготовления картофельного пюре еще был неизвестен кулинарной общественности. И кредиты пора отдавать [67] , взятые под залог колонизированных земель, арендованных каравелл и совершенно непроданного товара.

Идет г-н Колумб по не ставшему картофельным полю и горькую думу думает.

«Эх, – думает г-н Колумб, – говорил же мне де Торрес [68] , надо было арахис брать. К пиву-то [69] – что крестьяне, что дворяне вмиг разобрали бы!»

Так бы совсем и обанкротился наш г-н со своим не продвинутым на рынок товаром, но добрые (и неглупые) люди из финансового окружения Изабеллы Кастильской посоветовали ему обратиться к сиамским мудрецам, что жили и работали неподалеку, промышляя иезуитским консалтингом. А еще бы они не посоветовали – кому г-н Колумб денег-то был должен?

Приходит г-н к сионским близнецам, а те сидят себе, в усы дуют и заботливо так интересуются, какая беда г-на к ним привела.

– А такая беда, что три каравеллы нерастаможенного картофеля в пюре превращаются! – плачется им г-н Колумб. – В том смысле, что картофель в пюре превращается, а каравеллы превращаются в галеры, на которые меня вот-вот отправят, если кредиты не верну.

– Что, прямо так вот весь картофель – и в пюре? – заинтересованно спрашивают мудрецы.

– Нет, почему же весь? Только тот, который сгнил в результате неумелой транспортировки. А тот, который не сгнил, – тот ростки пускает, того и гляди зацветет, – отвечает г-н Колумб, а сам уже мысленно себя на галерах представляет, с веслом в шестнадцатом ряду по левому борту, с бритой головой, кляпом во рту и колодкой на ноге

– Зацветет, говоришь? – живо интересуются сионские близнецы, не обращая внимания на устройство галеры и причину затыкания рта кляпом [70] .

– Зацветет! Зацветет! Распрекрасными белыми цветочками зацветет! – бьется в истерике г-н Колумб, перед мысленным взором которого стоит картина погружения галеры в пучину морскую вместе с прикованным к ней бывшим адмиралом королевского флота, а ныне разжалованным и разоренным вовсе не г-ном, а обычным каторжником Христофором (он же Кристобаль, он же кто угодно, но только не это!).

– Погоди тонуть, служивый, выныривай давай из долговых обязательств! – говорят г-ну сиамские мудрецы. – Ты свой овощ неверно позиционируешь. Раз нет к нему потребительского доверия – ни к чему тебе потребителя нервировать. От ущемленного его права до твоей галеры – всего одна пульгада [71] . Иди каравеллы разгружай. Будешь торговать цветами.