Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли Страница 59

Конечно, это ничего не доказывает. То, что сегодня мы наблюдаем картину, которую предсказывали эволюционные рассуждения, может быть просто совпадением. Или мы попали в ту же логическую ловушку, что и герой анекдота, считавший, будто у таракана уши на ногах, поскольку с оторванными ногами он перестает убегать от громких звуков.

Тем не менее, дарвинисты поверили, что человеческая история может предстать по-новому. В середине 1980-х Лора Бетциг (Laura Betzig) решила убедиться, действительно ли люди используют в репродуктивных целях любую подвернувшуюся ситуацию. Она не очень надеялась на успех, но решила, что для этого лучше всего проверить какое-нибудь простое предсказание — например, что мужчины будут пользоваться властью не ради самой власти, а для достижения репродуктивного успеха. Взгляд на современный мир ее не очень удовлетворил: от Гитлера до Папы Римского люди власти оказались бездетными. Они настолько поглощены своими амбициями, что времени на женщин у них почти не остается {307}.

Но когда Бетциг обратилась к историческим записям, то была потрясена. Это простое предсказание подтверждалось снова и снова — лишь в течение последних нескольких веков на западе эта тенденция стала сходить на нет. Более того, в большинстве полигамных сообществ существовали изощренные социальные механизмы, гарантировавшие облеченному властью полигамисту оставление полигамного наследника.

Шесть независимых «цивилизаций» ранней истории — Вавилон, Египет, Индия, Китай, империи Ацтеков и Инков — отличались, скорее, не цивилизованностью, а концентрацией власти. Все они управлялись мужчинами — одним в каждый момент времени, и его власть была абсолютной. Это были деспоты, которые могли убить кого угодно, не опасаясь возмездия. Огромная концентрация власти всегда и без исключений переводилась в валюту огромной половой продуктивности. Вавилонский царь Хаммурапи имел в своем распоряжении тысячи «жен»-рабынь. Египетский фараон Эхнатон пользовался услугами 3017 наложниц. У ацтекского правителя Монтесумы их было 4 тысячи. Индийский царь Удаяма содержал под охраной евнухов в здании, окруженном кольцом из огня, 16 тысяч жен. Китайский император Фэйди обладал 10-тысячным гаремом. Для Верховного Инки, как мы видели, юные девственницы содержались наготове по всей империи.

Эти шесть императоров — типичные экземпляры в ряду своих предков и потомков, — обладая огромными гаремами, использовали одинаковые приемы для их наполнения и охраны. Туда брали юных (обычно неполовозрелых) девочек, которых содержали в хорошо охраняемых евнухами и исключающих побег укреплениях и окружали заботой — чтобы они приносили императору как можно больше детей. Меры по увеличению продуктивности гарема тоже были универсальны. Кормилицы, позволявшие наложницам быстрее прекращать кормление, восстанавливать овуляцию и, таким образом, возвращаться в репродуктивное состояние после родов, известны еще со времен Хаммурапи (XVIII в. до н. э.): они воспевались в шумерских колыбельных. Во времена китайской императорской династии Тан в гареме велись тщательные записи дат менструации и зачатия у наложниц — чтобы император гарантированно занимался любовью только с самыми в настоящий момент плодовитыми. Тамошние владыки, кстати, специально обучались сдерживать свое семя для выполнения ежедневной нормы — две женщины в день. Некоторые императоры даже жаловались на свои тяжкие половые обязанности. Вряд ли можно было сделать гаремы — своеобразные машины для распространения императорских генов — более эффективными {308}.

Упомянутые императоры не являются чем-то исключительным в мире власть придержащих. Лора Бетциг исследовала 104 политически автономных сообщества и обнаружила, что «почти в каждом случае гарем мужчины соответствует величине его власти» {309}. Мелкие цари имели в гаремах сотню женщин; великие — тысячу, а императоры — пять тысяч. Традиционная история говорит, что они были просто одним из многих преимуществ, ожидавших победителя в борьбе за власть — наряду со всеми другими атрибутами деспотизма: слугами, дворцами, садами, музыкой, шелком, богатой пищей и зрелищами. Но женщины в этом списке стоят особняком. Как говорит Бетциг, одно дело — обнаружить, что могущественные императоры были полигамны, и другое — что все они стремились максимизировать свой репродуктивный успех, причем одними и теми же способами: с помощью кормилиц, заточая наложниц в неволе и т. п. Это — не то, что делает мужчина, озабоченный сексом. Это — то, что делает мужчина, озабоченный производством большого количества детей.

Наряду с репродуктивным успехом, вырисовывается еще одна интересная вещь. Все шесть древних императоров состояли в моногамном браке. Иными словами, они всегда превозносили одну женщину над другими, делали ее «императрицей». Это, вообще, характерно для человеческих полигамных сообществ. Если есть гаремы, то есть и главная жена, с которой обращаются иначе, чем с остальными. Она обычно благородного происхождения и, главное, только ее дети будут считаться законнорожденными. У Соломона, например, была тысяча наложниц и только одна жена.

Бетциг обратила взгляд на Древний Рим и обнаружила, что моногамный брак и полигамная неверность, которые ни один римлянин не смешивал, охватывали все древнеримское общество от верха до низа. Тамошние императоры слыли искусными любовниками даже будучи женатыми. Романы Юлия Цезаря «можно было назвать неумеренными» (Светоний). Об Августе Светоний писал: «Тяжкая доля бабника терзала его и, будучи уже пожилым, он, говорят, все еще испытывал страсть к дефлорации девочек — их для него приводила жена». Преступные страсти Тиберия были «достойны восточного тирана» (Тацит). Калигула «прибегал к близкому обществу почти каждой благородной женщины Рима» (Дион), включая своих сестер. Клавдию его собственная жена предоставляла «работниц для совместного возлежания» (Дион). Когда Нерон сплавлялся по Тибру, «для него на берегу возвели целую цепь временных борделей» (Светоний). Как и в Древнем Китае, хотя не столь последовательно, в Древнем Риме воспроизводство было главной задачей наложниц.

Так поступали не только императоры. Богатый патриций Гордиан погиб, возглавляя восстание в пользу своего отца против императора Максимина в 237 г., и английский историк Гиббон так почтил его память:

«Двадцать две знаменитых наложницы и библиотека из 62 тысяч томов демонстрируют разнообразие его наклонностей. Судя по тому, что он успел произвести за свою жизнь, и те, и другие содержались у него для дела, а не для хвастовства».

Представители римской элиты обладали сотнями рабов. При этом в действительности рабыни не занимались работой по дому, однако в юном возрасте они ценились очень дорого. Мужчины-рабы обычно оставались холостыми. Так зачем же высокопоставленные римляне покупали так много юных рабынь? Чтобы размножать рабов, говорит большинство историков. Однако в этом случае самыми дорогими были бы беременные невольницы, но это не так. Если рабыня оказывалась не девственницей, покупатель мог подавать на продавца в суд. Так почему же рабы-мужчины должны были оставаться целомудренными, если размножение было основной задачей рабынь? Нет оснований сомневаться в том, что римские писатели, приравнивавшие рабынь к наложницам, говорили правду. Неограниченная сексуальная доступность рабов «является общим местом в греко-римской литературе, начиная с Гомера — только современные писатели умудряются, в основном, это игнорировать» {310}.