Гленнкилл - Леони Суонн Страница 54

Молча, как во сне, овцы шли к своему лугу. Из слов адвоката и из завещания они поняли немного, но одно было ясно: их ждет Европа. Огромный луг с прекрасными яблонями.

— Мы едем в Европу, — ошеломленно сказала Зора.

— С пастушьим вагончиком. И Ребеккой, — закончила Корделия.

— Это… — Клауд глубоко вздохнула. «Прекрасно», хотела она сказать, или «странно». Но все слова вдруг вылетели у нее из головы. Она немного испугалась.

— Это… как если бы Джордж выставил перед нами целое корыто сахарной свеклы и хлеба, — глубокомысленно заявил Моппл. — И яблок, и груш, и концентратов.

— И таблеток кальция, — добавила Лейн.

Радость приходила медленно, но становилась все больше и больше.

Зоре хотелось на свой уступ, чтобы спокойно все обдумать. Хайде несколько раз подпрыгнула.

— Мы едем в Европу, — распевали на все лады ягнята, а те, кто пасся неподалеку от Ричфилда, могли слышать, что он им тихонько подпевает.

Но большинство овец радовались молча, хотя блеск в их глазах был заметен.

Отелло был просто счастлив. Теперь ему понадобится все мастерство, которому обучил его Джордж в вечерние часы за вагончиком: вести за собой стадо, не терять самообладания во время путешествия, решительно и осторожно проводить остальных мимо препятствий или через них. «Я надеюсь на тебя, — говорил ему Джордж, когда он выполнил все правильно. — С тобой Европа — детские игрушки». И вот теперь мечта сбылась. К сожалению, без Джорджа. Но и с Ребеккой — не так уж плохо.

— Справедливость! — заблеял Отелло. — Справедливость!

И замолк. Что-то было не так. Европа — это прекрасно, но все же, все же… Черный баран резко поднял голову.

— Ничего не выяснилось, — проворчал он.

Овцы очнулись от восторга и посмотрели на Отелло. Он был прав. В завещании говорилось о прекрасных вещах, но того, кто убил Джорджа, они так и не обнаружили.

— Ну и что, — радостно проблеяла Хайде. — Мы поедем в Европу, а убийца останется здесь. Он больше не опасен.

— И все-таки нужно выяснить, — отважно заявил Моппл.

Корделия кивнула:

— Он нам читал. Он оставил завещание, чтобы мы смогли поехать в Европу. Ведь он сам должен был ехать с нами.

— Мы не дадим себя в обиду, — сказала Зора. — Он был нашим пастухом. А его вот так просто взяли и убили. Мы должны все выяснить до того, как отправимся в Европу. Справедливость!

Овцы гордо подняли головы.

— Справедливость! — заблеяли они хором. — Справедливость!

Ближе к вечеру из деревни пришла Ребекка. Дочь Джорджа. Новая пастушка. Она пришла пешком, с небольшим чемоданом в руке. Лицо ее было бледнее выбеленных мелом стен вагончика. Она поставила чемодан в траву и поднялась по ступенькам к двери.

— Я буду жить здесь. До тех пор пока мы не поедем в Европу, — объяснила она овцам. — Только не в этой деревне.

Она долго трясла дверь, давила на оконные рамы, ковырялась булавкой в замке. Потом села на верхнюю ступеньку вагончика и опустила голову на руки. Джордж тоже иногда сидел так, неподвижно и одиноко. Овцам стало неуютно. Они понимали, что Ребекке грустно. Мельмот тихо, мелодично заблеял.

Ребекка подняла голову, словно услышав его. И принялась насвистывать песенку, такую трепетную, как бабочка в первый свой полет.

Незаметно перед ними на краю выгона появилась черная фигура. Овцы нервно шевельнули ушами. Но тут ветер переменился, и они поняли, что это пришла Бесс. Бесс в поисках добрых дел. Неслышно, как привидение, она приблизилась к Ребекке. Ребекка если ее и заметила, то виду не подала. Она сидела и свистела, не поворачивая головы.

— Мне очень жаль, — произнесла Бесс. — Эти язычники!

Ребекка продолжала свистеть.

— У вас ничего не получится, — сказала Бесс. — Эдди говорил, что этот замок с секретом. Его открыть невозможно.

Ребекка продолжала насвистывать, словно не замечая Бесс.

— Пойдемте ко мне, — сказала Бесс. — Переночуете у меня.

— Я не вернусь в эту деревню, — спокойным голосом ответила Ребекка.

Они помолчали.

— Кто такой Уэсли Маккарти? — спросила чуть погодя Ребекка.

— Кто? — Бесс встрепенулась.

— Уэсли Маккарти. Я прочитала газеты в архиве. Семь лет назад. Когда вы были в Африке. Уэсли Маккарти был найден убитым в каменоломне. Сообщили анонимно по телефону. Никаких подозреваемых, никаких арестов, ничего. Про это дело тут же забыли. Я думаю, это то, что вы искали.

— Уэсли Маккарти! — Бесс схватилась за блестящее украшение на шее. — Проныра Маккарти. Так они его называли.

Ребекка подняла брови.

— Много было всяких пересудов, когда он появился. Никто не знал, откуда он, что ему нужно в Гленнкилле. Но деньги у него водились. Он купил Уайт-парк и обустроил его. Какое-то время жил довольно тихо. Так мы думали. Но его не любили. После все, конечно, уверяли, что у них было какое-то предчувствие.

— А потом?

— Поначалу все шло неплохо, — продолжала Бесс. — В «Бешеном кабане», когда он рассказывал, как разбогател, ему смотрели в рот. Начинал он, по его словам, как мелкий фермер, а потом…

Она рассмеялась.

— Люди чуть ли не силой всучивали ему свои деньги. Чтобы он выгодно вложил их за границей. Первые даже что-то получили с этого. Ну вот. — Она пожала плечами. — Об остальном можете догадаться сами.

Ребекка кивнула.

— И вот тут-то все и началось, — продолжала Бесс. — Он стал скупать землю. Вот отсюда, от этого луга, и чуть ли не до деревни. Все принадлежало ему, все. Он хорошо платил, и у людей не было выбора. Денег у них не было. Никто не спрашивал его, что он собирается с этой землей делать. Вначале, во всяком случае. А потом было поздно.

— Поздно для чего?

— Он решил устроить там скотобойню. Самую большую в Ирландии. Когда я собиралась уезжать в Африку, все с жаром обсуждали, как этому помешать. Стали писать петиции в разные инстанции. Когда я вернулась, в деревне — тишина. Уайт-парк стоял пустой. А о том, что его убили, я сегодня слышу впервые…

— А чем была плоха скотобойня? — спросила Ребекка.

Бесс грустно усмехнулась:

— А вам приходилось бывать хоть на одной? Вонь адская! Скотовозки! Чудовищно. У них бы все пошло прахом, у всех. Туризм, во всяком случае. Все эти комнаты с завтраком, «Бешеный кабан», да и все хозяйства в округе, они бы не смогли больше выгодно сбывать мясо. Знаете, люди хоть и злились на Маккарти, но мясо все равно стали бы покупать там, где дешевле.

— Вот оно как, — протянула Ребекка. — А знаете, я не хочу ничего о них знать. Больше не хочу.