Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга, и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку - Сэм Кин Страница 52

* * *

Лимбическая система и височные доли в целом также имеют тесную связь с сексом. Ученые выявили эту связь кружным путем. В середине 1930-х годов биолог-одиночка Генрих Клювер начал экспериментировать с мескалином, галлюциногенным препаратом, получаемым из плодов кактуса пейот. Он поставил первый эксперимент во время летнего отпуска в Нью-Гэмпшире, когда – утомленный бесплодными усилиями и оставшийся без лабораторных животных – одним махом решил обе проблемы, прописав мескалин фермерской корове.

Неизвестно, сделал ли Клювер инъекцию из шприца или накормил животное с рук сухими пейотными батончиками. Зато известно, что корова сдохла, а фермер разъярился не на шутку. Несмотря на неудачный старт, Клювер решил сам попробовать мескалин и едва не умер. Но он не сдался и приступил к новым экспериментам на обезьянах, когда вернулся в свою лабораторию при Чикагском университете.

Около 1936 года Клювер разработал теорию, согласно которой все галлюцинации зарождаются в височных долях. Для тестирования этой идеи он убедил своего коллегу, нейрохирурга Пола Бьюси, удалить височные доли у нескольких обезьян. (При этой операции также удалялись некоторые основные лимбические структуры.) Эксперименты провалились – обезьяны по-прежнему испытывали галлюцинации, – но ученые отметили необычные побочные эффекты.

К примеру, обезьяны утратили способность к распознаванию предметов, даже еды. У них также развилась оральная фиксация. Ученые определили это, разбросав на полу мятные леденцы, семечки и кусочки бананов; они также разбросали обрезки ногтей, тряпки, расчески, яичную скорлупу, кусочки фольги, сигаретный пепел и почти все остальное, что смогли наскрести в ящиках столов. Вместо того чтобы направиться к лакомствам, обезьяны методично подбирали каждый предмет и лизали или кусали его, проявляя свойство, которое теперь называется гипероральностью. Они пробовали на вкус даже крысят и разбросанные фекалии.

Что не менее странно, обезьяны превратились в сексуальных демонов. Они мастурбировали до посинения и терлись гениталиями о любое одушевленное существо, попадавшееся им на глаза. Одного бедного самца, который сочетал худшие черты гипероральности и нимфомании, пришлось усыпить, потому что он то и дело кусал собственный пенис, не в состоянии распознать его.

Современный невролог сопоставил бы неспособность к распознаванию пищи у обезьян с разрушением зрительного контура «что» в их височных долях. Но отсутствие нормально функционирующей лимбической системы внесло свой вклад в их бессвязное поведение, так как эмоции, помимо всего остального, помогают животным оценивать предметы и адекватно реагировать на них.

В мозге с функционирующей лимбической системой контур «ну и что из этого?», образуемый миндалевидным телом, оставляет на разных объектах «метки» положительных или отрицательных эмоций.

К примеру, обезьяны положительно реагируют на бананы, потому что бананы раньше утоляли их голод и давали им необходимое количество сахара. В свою очередь, это приводило к усиленной выработке дофамина, нейротрансмиттера, связанного с удовольствием. Поэтому при виде бананов обезьяны повторяют те же шаги – приближение и поедание, – которые раньше приносили им удовольствие. С другой стороны, они убегают от змей и огня, потому что эти вещи помечены как опасные, и сторонятся фекалий, помеченных как нечто отвратительное.

Теперь представьте, что все эти метки исчезли. Ни одна вещь не кажется более желанной, пугающей или отвратительной, чем любая другая. Именно это случилось с обезьянами Клювера и Бьюси. Без лимбической системы бананы, фольга или обрезки ногтей казались им потенциальной едой. Независимо от того, как часто они хватали зажженные спички или «совокуплялись» с ногой техника, они без промедления делали это снова.

И если вы думаете, что все эти неудачи и тщетные старания раздражали обезьян, то глубоко заблуждаетесь. Из-за отсутствия лимбической системы они никогда не расстраивались, повторяя одни и те же проклятые ошибки. В сущности, они никогда не выказывали никаких эмоций. Ни гнева, ни возмущения, ни радости, ничего. Даже когда одна обезьяна едва не прокусила руку другой прооперированной сопернице – ни один уважающий себя примат не потерпит такого обращения с собой, – укушенная самка просто вырвала руку и отошла в сторону.

Клювер и Бьюси изучали обезьян, но люди с нарушениями лимбической системы часто обнаруживают такие же симптомы при расстройстве, которое теперь называется синдромом Клювера – Бьюси. Как и у укушенной обезьяны, одним из симптомов синдрома Клювера – Бьюси является «болевая асимболия», делающая людей безразличными к физической боли. На интеллектуальном уровне они могут сознавать, что ушибленная или проколотая иглой рука должна болеть, но, поскольку боль не оказывает никакого эмоционального воздействия, они не беспокоятся об этом.

Жертвы синдрома Клювера – Бьюси также страдают от гипероральности, и врачи застают их жующими мыло, катетеры, одеяла, цветы, подушки, стеклянные градусники и все остальное в их больничных палатах. Один пациент задохнулся, когда попытался проглотить эластичный бинт.

Что касается секса, люди часто реагируют на повреждение мозга не так, как обезьяны. Припадки, которые посылают электрические разряды в лимбическую систему, фактически угнетают половое влечение и приводят к импотенции; некоторые эпилептики ни разу в жизни не испытывали оргазма. (По контрасту, заражение водобоязнью может приводить к непроизвольной эякуляции до тридцати раз в день.)

Повреждение височных долей может изменять гомосексуальную ориентацию на гетеросексуальную (или наоборот), либо направлять половое влечение на неуместные объекты: к известным побочным эффектам синдрома Клювера – Бьюси относятся зоофилия, копрофилия, педофилия и прочие «филии», настолько извращенные, что не имеют собственных названий.

В 1954 году трое ученых опубликовали доклад об эпилептике с инициалами Л. Е. Е., тридцатилетнем плотнике, который с подросткового возраста запирался в ванной, но не с эротическими журналами, а с английскими булавками. Вынимая булавку из кармана – чем более блестящую, тем лучше, – он минуту с удовольствием разглядывал ее, пока его глаза не начинали стекленеть. Он мычал под нос, облизывал губы и испытывал эрекцию, а его зрачки сужались.

Неясно, испытывал ли Л. Е. Е. оргазм, но ему было все равно. Он утверждал, что его дрожь, стоны и мини-судороги на самом деле были подавленными оргазмами, доставлявшими гораздо большее удовольствие. (И сексуальное возбуждение было не единственным преимуществом его фетиша. Когда он демонстрировал это членам призывной комиссии во время Второй мировой войны, его моментально гнали прочь.) Тем не менее фетиш приводил к трениям в браке; в тридцатилетнем возрасте у него не было эрекции при попытках секса с женой, и та угрожала разводом. Лишь после того, как хирурги удалили семисантиметровый кусочек его височной доли, он испытал некоторое облегчение; с тех пор они с супругой обрели радость соития.

По правде говоря, Л. Е. Е. повезло; слишком часто удаление ткани из височной доли для решения одной проблемы приводит к другой. Как правило, если эта ткань подавляла половое влечение, то ее удаление может привести к многократному усилению либидо. Один хирургический пациент обрел эрекции, которые продолжались несколько часов, и через пару секунд после семяизвержения снова требовал от жены секса. Казалось, что никакое количество половых актов не может удовлетворить его.