Веганское сыроедение и здоровый образ жизни - Дон Беннетт Страница 51

По словам Сассмана, приблизительно от 6 до 10 % ранних людей становились чьей-то добычей, если учесть такие свидетельства, как следы зубов на костях, следы когтей на черепах и отверстия в сохранившихся черепах, диаметром как раз соответствующие клыку саблезубой кошки. Доля саванных антилоп и некоторых обитающих на земле обезьян, ставших добычей хищников, в наши дни также составляет примерно от 6 до 10 % популяции.

Сассман и Харт предоставляют доказательства того, что многие из наших современных человеческих свойств, в том числе активная социализация и кооперация, возникли благодаря тому, что ранние люди являлись объектом охоты и умели перехитрить хищника. Эти свойства, по утверждению Сассмана, появились не потому, что люди пытались добывать пропитание охотой, и не потому, что они убивали своих конкурентов.

«У животных, не способных постоять за себя, одним из основных средств защиты от хищников является жизнь в группе, – говорит Сассман. – На самом деле все приматы, проявляющие активность днём, живут в постоянных социальных группах. Большинство антропологов считают, что давление хищников стало одной из основных адаптивных причин для подобной жизни в группе. Благодаря этому больше глаз и ушей могут определять местонахождение хищников, а в случае нападения больше особей могут разом набрасываться на них или сбивать их с толку, бросаясь в разные стороны. Существует целый ряд причин, по которым жизнь в группе благоприятна для животных, которые в ином случае с высокой долей вероятности стали бы жертвой хищника».

Комментарий Дона Беннетта

А теперь мои размышления на эту тему. Вот ещё одна теория о том, откуда появилась эта практика: в незапамятные времена, ещё до изобретения колеса и овладения огнём, люди не были хозяевами джунглей. На самом деле мы были добычей других животных (о чём свидетельствует всё вышеописанное). И нам не нравился такой расклад. Но нам, в отличие от других животных, на которых охотились, хватало сообразительности для того, чтобы не стать чьим-то ужином. Как мы, например, могли оказать сопротивление саблезубому тигру? Было разумно предположить, что для того, чтобы походить на тигра, стоит, наверно, жить как тигр. Поэтому мы наблюдали за образом жизни тигра. Начнём с того, что тигр много спал. Это не составляло трудности – много спать умели и мы. И он поедал животных. Гм, это было бы для нас грандиозным изменением, поскольку до того момента мы ели то, что могли легко добыть и что было вкусным: такими были наши критерии. Но перейти на животную пищу – это было бы серьёзным вызовом.

Поначалу мы пытались есть остатки трапез хищников. Но поскольку они первым делом съедают внутренние органы жертв, то основную часть того, что оставалось, составляли мышцы; есть их трудно, на вкус они далеко не деликатес (соус для мяса тогда ещё не успели изобрести). Затем в один прекрасный день во время бури в дерево ударила молния, и объятый пламенем сук упал на валявшуюся внизу тушу. Запах горелого мяса привлёк наше внимание, и мы обнаружили, что есть мясо животных легче после того, как горящий сук какое-то время полежит рядом с ним.

Мы рассудили, что ждать, когда молния подожжёт какое-нибудь дерево, непрактично и что если бы мы могли разжигать огонь по своему желанию, то нам было бы намного проще лакомиться тигриной едой. Поэтому одни из нас поставили себе задачу овладеть огнём, другие наловчились самостоятельно добывать животных, чтобы нам не нужно было довольствоваться объедками, а третьи поработали над совершенствованием нашего тигриного рыка.

Какой бы ни была причина, по которой мы начали разводить костёр вокруг своей пищи, это был поворотный момент для человеческого вида, поскольку, если бы мы не свернули на этот путь, если бы продолжили есть то, к чему были изначально приспособлены, то сегодня наше общество, без сомнения, было бы намного более добрым и терпимым.