Познакомьтесь с собой. Как гены, микробы и нейроны делают нас теми, кто мы есть - Билл Салливан Страница 51

Многие считают, что нам повезло в том, что биология предоставила такие гормоны привязанности: они позволяют ощущать удовлетворение от любви и довольство, которое часто за этим следует. Но тут есть проблема. По мере того как парные связи укрепляют отношения между парами и их потомством, усиливается и защитный инстинкт: проявляется недоверие и неприязнь к посторонним, которые могут представлять угрозу для семьи или группы. Как говорит королева Серсея из «Игры престолов» другим Ланнистерам, «все, кто не с нами, – наши враги».

Инъекция вазопрессина в мозг самца-девственника желтобрюхой полевки связывает его с находящейся неподалеку самкой, и в результате, как добропорядочный партнер, он агрессивно защищает ее пространство от посторонних. Промискуитетные полевки не проявляют такого типа агрессии. Не делают этого и самцы желтобрюхих полевок до совокупления и образования пары с какой-нибудь самкой. Эта парная связь также заставляет самца отгонять других самок, что напоминает о тех экспериментах, где окситоцин, похоже, помогает мужчинам сохранять верность женам. В 2013 году психиатр Рене Хурлеманн из Боннского университета в Германии показал, что центр вознаграждения в мозге мужчин, накачанных окситоцином, сильнее возбуждается, когда человек смотрит на лицо своей партнерши, а не на лица других привлекательных женщин. Часто говорят, что женщина способна приворожить мужчину, и, похоже, окситоцин – активный компонент этой «ворожбы».

Агрессивные тенденции, произведенные окситоцином при образовании парных связей, вызывают положительные чувства к семье и могут распространяться на соотечественников, однако, увы, они вызывают негативные чувства к посторонним. В одном вызывающем беспокойство эксперименте мужчинам предлагали задачи с моральным выбором: например, показывали список имен и предлагали выбрать, кого из списка они посадят в спасательную шлюпку, где мест на всех не хватает. Мужчины, которым вводили окситоцин, с большей вероятностью спасали сограждан, отказывая в местах людям с иностранными именами; у мужчин без окситоцина такой предвзятости не было. Кажется, этот гормон способен выявлять в нас и лучшее, и худшее.

Подобные открытия заставляют ученых морщиться от прозвищ наподобие «гормон любви» по той же причине, по которой они морщатся от названий генов: такое наклеивание ярлыков вводит в заблуждение. Окситоцин и вазопрессин выполняют в организме множество задач, и их воздействие на поведение, хорошее или плохое, зависит от контекста. Если бы сначала проводили не исследования образования парных связей, а эксперименты, продемонстрировавшие этноцентризм, то окситоцин вместо «гормон любви» легко могли назвать «расистский гормон».

Моногамия и образование парных связей – весьма непростое поведение, и при таком количестве задействованных механизмов легко видеть, почему существуют такие различия в прочности и продолжительности пребывания в паре. Мутации в генах окситоцина или вазопрессина (или в генах их рецепторов) могут изменять продукт, количество, время или место его распределения в мозге. Действительно, со стремлением погулять на стороне было связано несколько вариантов гена, производящего рецептор вазопрессина.

Несомненно, еще предстоит открыть и другие регуляторы влечения и привязанности, и эти гормоны, вероятно, действуют заодно – так сказать, по-семейному. Высокий уровень тестостерона может понизить количество окситоцина и вазопрессина, и мужчины, у которых тестостерон выше среднего, с большей вероятностью останутся одиночками или заведут интрижку на стороне. Наконец, есть данные, показывающие, что на экспрессию этих гормонов и рецепторов влияют какие-то эпигенетические факторы; это позволяет предположить, что на долговечность парной связи может влиять окружающая среда.

Почему некоторых людей влечет к своему полу

На первый взгляд кажется, что гомосексуальность не имеет биологического смысла, поскольку восстает против побуждения к воспроизводству. Исторически считается, что физическое влечение к особям своего пола (что происходит менее чем в 10 % случаев) – это аномалия. Однако такое предположение категорически ошибочно, поскольку на данный момент гомосексуальность зафиксирована более чем у 400 видов животных.

Она распространена повсеместно: однополые пары образуют множество птиц, включая темноспинных альбатросов, стервятников и голубей, а также насекомые, например мучные хрущаки или плодовые мушки. В море любви вы обнаружите гомосексуальные действия китов. На суше гомосексуальность вы найдете от африканской саванны до фермы. Почти каждый десятый баран предпочитает секс не с овцами, а с другими баранами ^[139]. Гомосексуальное поведение зафиксировано у слонов, жирафов, гиен и львов, а также у других приматов, например у нашего родственника бонобо. Бонобо настолько вовлечены в свободную любовь, что их даже прозвали обезьянами-«хиппи». И самцы, и самки бисексуальны и используют секс в качестве приветствия и средства разрешения конфликтов (такое поведение реально напрягло бы отдел кадров у вас на работе). Суть в том, что гомосексуальность преобладает в царстве животных, однако никто не утверждает, что другие животные сознательно выбрали такую жизнь.

Выдвинуто несколько гипотез, объясняющих, каким образом гомосексуальность может быть полезна для семьи и вида в целом ^[140]. Большинство идей вращается вокруг концепции родственного отбора, посредством которого мы пытаемся гарантировать передачу генов своей семьи следующим поколениям. Поскольку у нас больше общих генов с семьей, чем с посторонними, то проявляется эгоистическая тенденция заботиться о себе подобных. Гомосексуальные дяди и тети помогают поддерживать и лелеять семейное древо. Другая идея, предложенная выдающимся социобиологом Эдвардом Уилсоном, утверждает, что гомосексуальность может служить средством контроля над популяцией: благодаря ему численность вида находится в биологическом балансе с количеством ресурсов в окружающей среде. Еще одна идея исходит из недавних генетических результатов: гомосексуальность – это «компромиссный, компенсационный признак». Например, пусть какие-то гены у женщины помогают увеличить ее фертильность, но если эти гены экспрессируются у мужчины, они предрасполагают его к гомосексуальности.

Ученые вплотную подошли к факторам, которые могут приводить к гомосексуальности. Исследования близнецов позволяют предположить генетический компонент влечения к собственному полу, хотя он составляет не более 20 %. В 1993 году генетик Дин Хамер из Национальных институтов здравоохранения США сделал знаменитое заявление, что обнаружил «ген гея», связав мужскую гомосексуальность и фрагмент X-хромосомы под названием Xq28. Гораздо более масштабное исследование, проведенное в 2015 году другой группой специалистов, подтвердило, что Xq28 наряду с определенным участком 8-й хромосомы сильно влияет на сексуальную ориентацию мужчин.