Великий Китайский Файрвол - Джеймс Гриффитс Страница 5

Летом в Гонконге стоит невыносимая жара, от которой перехватывает дыхание, а пот сочится из каждой поры. Пробираясь через толпу, я с благодарностью взял бутылку воды у мужчины. Он выдавал всем желающим бутылки из большого ячеистого контейнера. Другие раздавали очки и шарфы для защиты от слезоточивого газа. Через строй протестующих проносили ящики с зонтиками, словно подавая колчаны стрел средневековым лучникам.

Я двигался на запад, к Центральному району, на передовую. По пути мне попался двухэтажный автобус без водителя. Должно быть, он оставил автобус, когда понял, что толпа его не пропустит. На автобусе не было ни следа вандализма, если не считать, что к номеру добавили несколько черт, чтобы получились иероглифы, складывающиеся в оскорбительную для мэра надпись¹⁴. Внутри сидели уставшие демонстранты, некоторые спали.

Я прошел по проспекту, поднялся на эстакаду, где заканчивалась колонна протестующих, и впервые увидел полицейских. Место, где проспект снова переходил в улицу, было перегорожено стеной щитов. За ними выстроились около сотни полицейских в темно-зеленой форме, шлемах и черных противогазах. Позади них стояли фургоны. Было ясно: пропускать толпу дальше они не собираются. Но у них ничего не вышло.

Стоя между демонстрантами и полицией, я вдруг увидел, как мимо пролетела емкость со слезоточивым газом и разорвалась у самого начала колонны. Люди кричали, отступали, поднимали руки вверх, показывая, что оружия у них нет, но в них полетели еще две емкости. Во все стороны пополз густой белый дым. Я почувствовал, как горло сдавливается, а нос и глаза нестерпимо жжет. От слезоточивого газа не то чтобы хочется плакать – он словно выжимает жидкость изо всех слизистых. Из носа полилась слизь, из глаз – слезы, и меня скрутило приступом кашля. Я отошел назад, забрался обратно на склон. Один из протестующих помог мне умыться. Когда я более-менее отошел от газа, демонстранты на передовой уже были готовы дать бой. Полицейским практически не удалось продвинуться. На них снова наступали демонстранты, которые догадались надеть очки и маски.

Полиция выпустила в толпу еще несколько емкостей с газом, но перейти в наступление так и не смогла. Должно быть, стало ясно: пары сотен полицейских не хватит, чтобы арестовать тридцать с лишним тысяч человек на участке между заградительными щитами и Адмиралтейством. В итоге полиция отступила, отдав улицы демонстрантам.

Протестующие удерживали отдельные районы города в течение 79 дней. За это время вокруг лагеря образовалась своя инфраструктура: летучий университет, интернет-кафе, киоски со снэками и водой. А в интернете протестующие обсуждали дальнейший план действий по обороне от полиции и прокитайских группировок в мессенджерах, Facebook и на популярных бордах вроде HK Golden. Опасаясь, что власти отключат мобильную связь, протестующие установили приложения типа FireChat для общения по Bluetooth. Пользователи со всего мира выражали солидарность с протестующими: рядом с главным лагерем демонстрантов проектор выводил на стену посты и твиты поддержки.

Осознав, что попытка взять протестующих силой провалилась, власти перешли к войне на истощение. Периодически предпринимались операции по зачистке лагерей протестующих в Адмиралтействе, районах Козуэй-бей и Вонкок. Против студентов развернулась кампания в средствах массовой информации. Их выставляли врагами простых гонконгцев, нарушителями мира и покоя. Последних демонстрантов, распевающих гимны протеста и демократии, разогнали 11 декабря. После них остались разобранные баррикады, зонтики и плакаты. На огромной оранжевой растяжке была надпись: «Это только начало». Такое мнение разделяли многие. Когда схлынула первая волна разочарования, оказалось, что на самом деле «Движение зонтиков» оказало огромное влияние на политическую жизнь Гонконга. Оно вовлекло в политику молодой электорат, который считали апатичным и пассивным.

Эффект проявился два года спустя на выборах в парламент, где была зафиксирована рекордная явка более двух из семи миллионов гонконгцев, проголосовали за депутатов, выступавших за демократию и против Пекина¹⁵. Через три месяца после сентябрьских выборов ненавидимый многими глава гонконгской администрации Люн Чун Ин, против правления которого и протестовали демонстранты, объявил, что не собирается выдвигаться на второй срок. Почти все демократические активисты посчитали это победой¹⁶.

Протесты оказали такое огромное влияние на общественную жизнь в Гонконге, что уже сейчас по праву считаются одним из поворотных событий в истории города. Запомнится это событие не только тем, что организаторам удалось вывести на улицы сотни тысяч человек, но, прежде всего, общественной дискуссией, обсуждением требований демонстрантов и выражением солидарности с ними в относительно независимых гонконгских СМИ. А главное – в интернете.

Именно в интернете независимость Гонконга из маргинальной идеи превратилась в главный вопрос, определяющий местную политику. В социальных сетях впервые появились и распространились публикации нового формата, ориентированные на так называемое поколение зонтиков. Устояв перед массированной атакой пропекинского истеблишмента, новая поросль молодых депутатов смогла с помощью Facebook и мессенджеров достучаться до избирателей, мобилизовать демонстрантов и проявить с ними солидарность.

За двадцать пять лет до этого в другом китайском городе на улицы тоже вышли студенты¹⁷. Политическая обстановка в Пекине в 1989 году была чем-то похожа на Гонконг за несколько месяцев до появления Движения зонтиков, и там молодежь тоже требовала политических реформ и изменения курса. Студентов в Гонконге не было бы без свободной прессы и университетской автономии, которые гарантировала конституция города, а также принцип «Одна страна – две системы». Так же точно протестное выступление на Тяньаньмэнь не состоялось бы, не случись в Китае до этого нескольких лет открытости и гласности. Многие студенты, вышедшие тогда на площадь, смотрели в 1988 году телепередачу «Речная элегия». В ней речь шла о том, что Китай – безнадежно отсталая страна с репрессивным правлением, звучали призывы к реформам по западному образцу и модернизации. «После завершения культурной революции повсюду возникали либеральные идеи, – рассказывал много лет спустя легендарный китайский журналист Ян Цзишэн. – Либерализм выступал против однопартийной системы. Он выражал стремление к демократии, верховенству закона, уважению к конституции».

Начало протестам в Гонконге положил шальной захват Гражданской площади, мгновенно превратившийся во что-то гораздо более масштабное.

Первые демонстрации протеста на площади Тяньаньмэнь состоялись в начале 1989 года. Поводом для собрания стала смерть отставного генерального секретаря, реформатора Ху Яобана. Выступавшие на собрании использовали эту возможность, чтобы выразить несогласие с действиями правительства и ходом реформ. Вышли на улицы студенты в Нанкине и Шанхае. Общественное недовольство нарастало. Подлила масла в огонь и статья, опубликованная в конце апреля в официальной газете Компартии Китая «Жэньминь жибао». В ней студентов обвиняли в разжигании массовых беспорядков. Как и слезоточивый газ в Гонконге много лет спустя, демонстративное пренебрежение требованиями студентов возымело прямо противоположное действие.