Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли Страница 47

Размер и яркость гребней подвержены влиянию не только паразитов, но и гормонов. Чем выше уровень тестостерона в крови петуха, тем больше и ярче его гребень и борода. Но проблема в том, что степень зараженности самца паразитами прямо пропорциональна уровню тестостерона. Похоже, вызывать понижение устойчивости к паразита может сам гормон {246}. Кроме того — опять же, никто не знает почему, — иммунную систему подавляет и гормон стресса кортизол, выпускающийся в кровоток в моменты эмоционального кризиса. Длительное исследование уровня кортизола у детей в Вест-Индии показало: они гораздо легче подхватывают инфекцию, если недавно уровень этого гормона в их крови был высоким {247}. И кортизол, и тестостерон — стероиды, имеющие очень похожую молекулярную структуру: из пяти биохимических этапов, необходимых для превращения холестерина в кортизол или тестостерон, различаются лишь последние два {248}. Нечто, связанное со стероидными гормонами, похоже, и подавляет иммунную систему. Поэтому мужчины восприимчивее к инфекционным заболеваниям, чем женщины — и это характерно для всех животных [58]. Дольше всех мужчин живут евнухи, а у самцов многих видов смертность выше, чем у самок. Например, у сумчатой мыши — маленького австралийского создания — в разгар сезона размножения все самцы подхватывают летальные болезни и умирают. Такое впечатление, будто у мужчин имеется ограниченный запас жизненного топлива, который они могут потратить либо на тестостерон, либо на устойчивость к заболеваниям, но не на то и другое одновременно {249}.

Вывод для теории полового отбора такой: врать невыгодно. Если ты имеешь уровень гормонов, слишком высокий для своего статуса, то можешь вырастить украшения побольше, но станешь более уязвимым для паразитов, что будет отлично видно по состоянию этих самых украшений. Возможно, связь здесь работает и в другую сторону: иммунная система подавляет продукцию тестостерона. Как сказала Зук, «самцы более уязвимы для инфекций, потому что обязаны иметь всю эту самцовую атрибутику» {250}.

Отличное свидетельство связи уровня половых гормонов и заболеваемости получено на плотве — маленькой рыбке с красноватыми плавниками, обитающей в Бильском озере в Швейцарии. В сезон размножения ее самец выращивает по всему телу маленькие клубнеподобные выросты, возбуждающие самку в моменты ухаживания — рыбы трутся друг о друга. Чем больше у самца паразитов, тем меньше развивается выростов. По последним, кстати, опытный зоолог может определить, круглыми или плоскими червями заражен самец. А если это может понять человек, то самка — и подавно. Две инфекции выглядят по-разному из-за разных типов половых гормонов: при увеличении концентрации одного рыба становится более уязвимой к одному паразиту, а другого — к другому {251}.

Петушиные бороды и плотвичьи выросты на теле — это «честные» сигналы. Песни — тоже «честные». Если соловей может петь громко и долго, то он здоровый и сильный. А если у него большой репертуар разных мелодий, то он либо имеет огромный жизненный опыт, либо это соловьиный гений, либо и то, и другое. Яркое представление, вроде па-де-де, исполняемого парой самцов манакинов, тоже является «честным» сигналом. А вот при демонстрации лишь своих перьев (как это бывает у павлинов или райских птиц) можно и «сжульничать»: есть вероятность, что здоровье и сила самца уже давно подорваны вредными привычками и нездоровым образом жизни — уже после того, как перья выросли. В конце концов, перья павлина остаются яркими и красивыми даже когда их хозяин убит и «нафарширован» ватой. Поэтому неудивительно, что большинство самцов птиц не линяют перед сезоном размножения, а, наоборот, растят свое весеннее оперение с осени. И им приходится следить за перьями всю зиму. Сам факт, что самец ухаживал за ними шесть месяцев подряд, говорит самке о его способности перезимовать, при этом находя силы заниматься своим внешним видом. Билл Гамильтон замечает, что белые и пушистые перья, растущие на хвосте у различных видов тетеревов, должно быть особенно трудно содержать в чистоте, если птица страдает от инфекционной диареи {252}.

Захави считал, что честность является предпосылкой для появления обременительных украшений. За правдивость, говорил он, нужно дорого платить, иначе самку было бы слишком легко обмануть. Олень не может вырастить большие рога, не употребляя ежедневно в пять раз больше кальция, чем ему нужно «в норме», а карпозубику опасно быть радужно голубым, если он не в лучшей физической форме — другие самцы все равно проверят его в схватках. Любой самке понятно: самцу, который отказывается играть в игры и демонстрировать «честный» сигнал, есть что прятать. Поэтому самцы вынуждены принимать участие в «честных» демонстрациях — у них нет иного выхода. Демонстративные украшения иллюстрируют идею «правды в рекламе» {253}.

Все это очень логично, но примерно в 1990 году несколько биологов заявили, что с этой идеей что-то в корне не так. Они чувствовали инстинктивное неприятие мысли о честном брачном поведении, потому что знали: рекламу по телевизору показывают не для того, чтобы дать зрителю информацию, а чтобы им манипулировать. Любая коммуникация между животными, говорили они, тоже имеет своей целью манипуляцию.

Первыми и наиболее красноречивыми поборниками этой идеи стали два оксфордских биолога — Ричард Докинз и Джон Кребс. Согласно их позиции, соловей поет не для того, чтобы дать своим потенциальным партнершам всю информацию о себе, а чтобы соблазнить их. Если это требует лжи по поводу его истинных возможностей, он будет лгать {254}.

Реклама мороженого честная, поскольку в ней указано название бренда. Но она нечестная на уровне подсознательного сигнала — в том, что за каждой ложкой мороженого последует секс. Конечно, человек, этот гений среди животных, видит такую грубую ложь. Но не насквозь. Реклама работает. Бренды популярнее, если их рекламируют сексуально привлекательные женщины; популярные бренды, в свою очередь, лучше продаются. Почему такая реклама работает? Потому что цена, которую покупатель должен заплатить, игнорируя подсознательное сообщение, попросту слишком высока. Лучше быть одураченным и купить не самое лучшее мороженое, чем истязать себя сопротивлением продавцам.

Любая самка павлина, прочитав это, почувствует нечто знакомое: какой-нибудь самец, порой, тоже так запудривает ей мозги, что она в итоге выбирает не самого лучшего из них. Парадокс токовища (помните?) гласит: на самом деле выбирать не из чего, ибо все самцы являются сыновьями всего нескольких самцов предыдущего поколения. Таким образом, две теории — «правда в рекламе» и «нечестная манипуляция» — приводят к противоположным заключениям. Первая предполагает, что самки хотят выявить жуликов, а вторая — что самцы хотят соблазнить самок вопреки истинным убеждениям последних.