Откуда приходят герои любимых книг - Юлия Андреева Страница 45

Для Салтыкова-Щедрина Россия отражается в Глупове, точно так же, как Глупов отражается в России: большое в малом и малое в большом. Впрочем, в произведениях Салтыкова-Щедрина завораживает эта сатирическая перекличка истории и современности. К примеру, главу «О корени происхождения глуповцев», Салтыков-Щедрин явно сочинял с оглядкой на наш летописный свод «Повесть временных лет», в котором говорится о различных племенах, прежде заселявших нашу землю — полянах, древлянах, кривичах, вятичах. У Салтыкова же обнаруживаются новые племена и народы: слепороды, моржееды, лукоеды, головотяпы, гущееды, клюковники, куралесы, вертячие бобы, лягушечники, лапотники, чернонебые, долбежники, проломленные головы, губошлепы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники, заугольники, крошевники и рукосуи. Все названия взяты из прозвищ, которые приживались за жителями тех или иных регионов.

Все эти племена жили в весьма тесном соседстве: «Таким образом взаимно разорили они свои земли, взаимно надругались над своими женами и девами и в то же время гордились тем, что радушны и гостеприимны. Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору с последней сосны, когда не стало ни жен, ни дев, и нечем было «людской завод» продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум. Поняли, что кому-нибудь да надо верх взять, и послали сказать соседям: будем друг с дружкой до тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает». А так как они как раз и отличались тем, что отменно головами тяпались, то в результате и выиграли соревнование. Далее начались великие деяния типа: «Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте утопили, потом свинью за бобра купили, да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец, утомились и стали ждать, что из этого выйдет».

Ждали, пождали, да ничего и не выждали, пришлось снова друг дружку разорять, жен да дев в плен уводить. Пришлось искать себе князя, дабы тот навел наконец порядок. «Искали-искали головотяпы князя, да в трех соснах заблудились, к счастью, очутился тут пошехонец-слепород, который сразу их на княжий двор привел. Рассказали головотяпы князю о своих смехотворных подвигах во имя порядка, на что от князя услышали: „Не головотяпами вам, по делам вашим, называться, а глуповцами! И вол одеть вами тому князю, какого нет в свете глупее“». Опять пошли добры молодцы князя искать. Чухломец-рукосуй показывает им на краю болотины князя глупого-преглупого! Но и этот князь оказался еще недостаточно глуп, и он отослал глуповцев.

Наконец вор-новотор посылает головотяпов к третьему князю. И оказалось, что этот-то князь вовсе не глуп, а напротив — «умной-преумной» ^[55].

Пообщавшись с князем, глуповцы вернулись в свои земли, где выбрали болотину и заложили на ней город, который и назвали Глуповым. То есть в этот момент — перед нами основание Санкт-Петербурга. «Так и процвела сия древняя отрасль».

Градоначальник Дементий Варламович Брудастый прибыл в Глупов в августе 1762 г., что соответствует началу царствования Екатерины II после убийства Петра III. Все время правления Брудастого жители Глупова испытывают «зловещий и безотчетный страх». Прошел даже слух, будто бы Брудастый не градоначальник, а оборотень, «присланный в Глупов по легкомыслию». Вот-вот должен был вспыхнуть народный бунт, смельчаки «предлагали поголовно пасть на колена и просить прощенья». И так продолжалось довольно долго, пока вдруг не выяснилось, что на плечах жуткого Брудастого голова с механизмом, который может только произносить всем знакомую фразу «Не потерплю!», а тут он еще возьми и сломайся. Пока его чинили, глуповцы переживали и требовали от властей показать им градоначальника. Уже готов был разразиться бунт, как вдруг появились целых два, на вид одинаковых, градоначальника, но у одного — голова после ремонта, а у другого новая, присланная по требованию.

Отдельно рассматривает летописец градоначальниц-женщин. Ираида Палеологова (возможно, отсылка к Софии Палеолог) совсем мало побыла в начальственном кресле, ибо была грубо смещена Клемантинкой де Бурбон.

Блаженный Парамоша, которого назначили инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ, по уверениям Суворина, списан с попечителя Казанского учебного округа александровского Магницкого. Михаил Леонтьевич Магницкий (23 апреля (4 мая) 1778, Москва — 21 октября (2 ноября) 1844, Одесса) — симбирский губернатор (1817–1819 гг.), при князе А.Н. Голицыне — попечитель Казанского учебного округа, разработавший «целую программу уничтожения науки» в высших учебных заведениях.

В ответ на это заявление Салтыков-Щедрин ответил: «Конечно, для простого читателя не трудно ошибиться и принять исторический прием за чистую монету, но критик должен быть прозорлив и не только сам угадать, но и другим внушить, что Парамоша совсем не Магницкий только, но вместе с тем и граф Д.А. Толстой. И даже не граф Д.А. Толстой, а все вообще люди известной партии, и ныне не утратившей своей силы».