Этика банков. Уроки финансового кризиса. Учебное пособие - Петер Козловски Страница 45

Защита частной жизни при этом аналогична способам минимизации риска от тотального вмешательства государства и тем самым от его политических, правовых и культурных ошибок. Право на частную жизнь и отстаивание отличия частного от публичного, вероятно, сказались на том, что не удалось создать оптимальное государство. Граждане оговорили право на частную жизнь, но при этом они предотвратили самое плохое, что может проявляться во всеобщей плохой публичности, в тотализации плохой публичности. Отличие частного от публичного необходимо, поскольку всегда необходимо устранять риск самого плохого, хотя при этом не всегда возможно воплотить лучшее. Требование отказа от политической тотализации следует из принципа права и этики устранения фальши, но не достижения оптимума.

Требование соблюдения отличия частного от публичного является разновидностью негативного утилитаризма. Речь не идет о том, чтобы реализовать монизм и максимальный эффект оптимальной публичности, а о том, чтобы исключить негативный эффект или ущерб от тотализации плохой публичности. Это требование вытекает из недостатков человеческой природы и опасности, существующей тогда, когда эти недостатки накапливаются и тотализуются в коллективных акциях политического.

Аристотель сделал решающие выводы, связанные с отменой отличия частного от публичного, направленные против теории всеобщей собственности Платона и отмены различия между частным и публичным, oikos и polis. Он возразил Платону в том, что всеобщая собственность не является настоящей собственностью и что отдельные личности перестают заботиться о ней, если нет различия между всеобщим и обособленным. Он критиковал Платона и за то, что принцип смешанной конституции и распределения власти нескольких конституционных принципов, как и принципа различия между публичным и частным, не может быть реализован в государстве с всеобщей собственностью и отменой частной сферы ^[130].

Похоже, что Платон согласился с некоторыми из этих критических замечаний. Подтверждением отхода от его политической философии в его законах служит отказ от идеи всеобщей собственности и от отмены различия между городом и миром.

Христианство на своих ранних стадиях склонялось к тому, чтобы обострить проблему различия между публичной и частной сферой для подтверждения различия между публичной сферой и сферой религиозной самобытности. Различие между государством и церковью в латинском христианстве сделало ненужным деление сферы политического и религиозного, сферы частного и религиозной самобытности, включая и государственную религию.

Михаэль Оаксхотт указывал на то, что гражданское общество (civil societe) является сферой индивидуального права, которая не определяется государством. В нем люди преследуют свои цели, которые всегда должны быть интересами, не связанными с обязательствами по отношению к коллективным целям, с коллективными обязательствами.

б) Защита различия между частным и публичным как следствие скепсиса в отношении человека как политического существа

Различие между публичным и частным является константой, тесно связанной с западным скепсисом в отношении человека, и прежде всего человека как политического существа (zoon politikon). Здесь проявляются связи с учением о первородным грехе. Даже если индивидуум постоянно пытается действовать противоправно и часто ведет себя противоправно, то в куда большей степени следует опасаться объединения людей в коллективных действиях. Требование различия между публичным и частным возникает из мнения, что коллектив накапливает плохое, если большинство или сильное меньшинство озлоблено или намерено совершить плохое. Это плохое может идти по нарастающей – от тривиального зла и простой зависти до неистовой ревности и полной криминализации публичности, применяя приемы закабаления и геноцида. Власть объединенных сил государства и частной сферы может воплощаться в зле и значительно увеличивать его масштабы и потенциал того, что возможно как индивидуальное злое действие. Небольшое изменение смысла слова «хорошо», если оно публично и касается всех, может превратить сферу публичности в зло.

Главным фактором здесь выступает зависть. Зависть является важной причиной защиты частной сферы. Зависть является также основным аргументом для банковской тайны и потребности доверительности в финансовых отношениях. Зависть и ревность по своей эффективности существенно превосходят индивидуальную зависть, если они связаны с политической властью и формируют политическую силу против индивидуумов, групп или наций.

Информационные барьеры и барьеры прозрачности, отгораживающие частную сферу, часто являются лучшим средством для того, чтобы не допустить эскалацию враждебности. Это стратегии разрушения враждебности. И если враждебность вместе с завистью овладевает целыми группами и грозит разжиганием нетерпимости по отношению к меньшинству или к представителям других национальностей, защита от неоправданной прозрачности при противостоянии враждебных групп, как и защита их частной сферы, является единственной возможностью ограничения враждебности и зависти и сохранения контроля над ними. Такой контроль зависти на пользу и банковской тайне.