Тест на ДНК. С чего все начиналось? О наследственности, изменчивости и эволюции - Грегор Мендель Страница 44

Перейдем теперь ко второй категории, в которой не сын судьи, а внук оказывается выдающимся человеком. Таких случаев мы знаем только семь из остальных (226 – 22) 204 судей, и из этих случаев один или два не представляют весьма высокой даровитости. Вот они: третий граф Шефтсберн, автор «Характеристик»; Коупер, поэт; лорд Лечмир, генеральный прокурор; сэр Уильям Мансфильд, главнокомандующий в Индии; сэр Эрдли Уильмот, который успешно исполнял различные должности и был сделан баронетом; и лорд Уиндгам, лорд канцлер Ирландии. Фильдинг, романист, был внуком по женской линии судьи Гаульда. Следовательно, мы имеем 7 шансов против 204, или 1 против 30, что у незамечательного сына судьи сын будет выдающимся человеком.

Примеры в обеих этих категориях, очевидно, слишком малочисленны, чтобы дать нам право основывать на них какие-либо точные выводы, кроме того общего положения, что вероятность для судьи иметь выдающегося внука значительно увеличивается в таком случае, если и сыновья его также выдающееся люди. Отсюда следует, что сыновья и дочери замечательных людей, если они и со своей стороны обладают несомненно высокими дарованиями, обнаружившимися в университете или на другом каком-либо поприще, лучше всего сделают, если рано вступят в брак. Если семейство их будет многочисленно, является сильная вероятность в пользу того, что по крайней мере один из их детей достигнет блестящего успеха в жизни и станет гордостью своих родителей и опорою семьи.

Посмотрим теперь, какое значение имеют только что добытые факты для аристократического обычая, по которому даровитые люди получают титулы и передают их своему потомству по старшей мужской линии. Такой обычай можно защищать с двух различных точек зрения. С одной стороны, будущей пэр воспитывается под кровом, полным семейных преданий, и это влияет на образование его характера. С другой стороны, предполагается, что он наследует дарования родоначальника семейства. Первый из этих доводов действительно может служить оправданием для закона первородства в приложении к титулам и владениям; но нельзя сказать того же о втором из них, как мы видим это из таблиц. Человек, у которого нет даровитых предков в ближайшей степени родства, нежели прадед, если и имеет шансы оказаться более даровитым человеком сравнительно с первым попавшимся человеком из толпы, то эта вероятность так ничтожна, что ее нельзя и определить. Старинное пэрство не имеет никакого значения для природных дарований, за исключением тех случаев, когда оно было обновлено рядом рациональных браков. Когда же, как это нередко случается, потомство по прямой линии угасает, и титул переходит к какому-нибудь дальнему родственнику, который даже не был воспитан в семейных преданиях, чувство, с которым относятся к обладанию этим титулом, вполне теряет всякий разумный смысл. Из всех оснований, нас которых люди в наши дни предъявляют притязания на общее уважение, я не знаю ни одного более несправедливого, чем то, которое выставляет какой-нибудь пэр ввиду своего происхождения, тогда как он не был воспитан, как следует пэру, и не имеет ни одного выдающегося родственника в трех ближайших степенях.

Я закончу эту главу несколькими фактами, выведенными мной из моих многочисленных заметок, касающихся «естественной истории» судей. Родственники судей за последние шесть царствований, т. е. от восшествия на престол Георга I, распределяются, по-видимому, в следующем процентном отношении: дворян, чиновных лиц и баронетов (но не судей) – 9, землевладельцев – 35, судей, адвокатов и прокуроров – 15, епископов или вообще духовных лиц – 8, медиков – 7, купцов и людей различных званий – 10, ремесленников – 7, неизвестные звания – 9. Таким образом, нельзя сказать, чтобы в происхождении судей было заметно преобладание одного какого-нибудь сословия. Они исходят, по-видимому, из тех же слоев общества, как и студенты университетов, причем замечается положительный, но не чрезмерный перевес в пользу родителей юристов.

Я счел также полезным обратить внимание на то место, которое судьи занимали по порядку рождения среди своих братьев и сестер, чтобы увидеть, не выпадает ли даровитость на долю старших детей преимущественно перед младшими, и вообще не окажется ли здесь какого-либо подобного интересного факта. В заметках моих обозначен порядок рождения 72 судей. Результат, выраженный в процентах, состоит в следующем: судья был единственным сыном в 11 случаях, старшим – в 17, вторым – в 38, третьим – в 22, четвертым – в 9, пятым – в 1 и еще позднее рожденным – в 2 случаях. Из этого очевидно, что старшие сыновья даже и наполовину не имеют успеха в качестве судей сравнительно с младшими. Я объясняю это тем, что общественные условия вообще препятствуют их появлению или успеху на юридическом поприще.