Путеводитель зоолога по Галактике. Что земные животные могут рассказать об инопланетянах – и о нас самих - Арик Кершенбаум Страница 43

Но как насчет второго сценария, а именно возможности существования инопланетной расы с интеллектуальными способностями, намного превышающими наши и сформировавшимися в ходе естественной биологической эволюции? Можем ли мы выдвинуть сколько-нибудь правдоподобный биологический сценарий, по которому это могло бы произойти? И есть ли вообще какая-нибудь необходимость в том, чтобы в результате естественного отбора появились адаптации в виде сверхинтеллектуальных способностей, намного превосходящих те, которыми мы уже обладаем?

Земные животные следовали путем, который, вероятно, весьма типичен: им было необходимо предсказывать свойства окружающего мира. Поэтому они развили физиологические и анатомические адаптации, позволяющие им прогнозировать изменения окружающего их мира с помощью информации, полученной от органов чувств, и некоего аппарата по ее обработке, который мы называем мозгом. Всякий инопланетный вид, осваивающий более непредсказуемую среду, будет сталкиваться с более сложными задачами и развивать более сложный, более эффективный, гибкий и точный мозг. Если у интеллектуально развитых животных есть навыки социальной жизни — что я нахожу весьма вероятным, и об этом пойдет речь в следующем разделе, — то у них обязательно разовьется речь в той или иной форме, чтобы передавать мысли, рождающиеся в их мозгах, другим членам своей группы. Следуя этой логике, можно предположить, что подобный процесс в конечном итоге приведет к развитию технологий.

Как только вид достигнет необходимого уровня технологического развития, он сумеет сконструировать «мозг» более мощный, чем его собственный, — некий аналог искусственного интеллекта (этой теме посвящен раздел 10). Такой уровень развития близок к тому, на котором мы находимся сейчас или окажемся в ближайшие 100–200 лет. С этого момента интеллектуальное развитие личности и общества может, конечно, продолжаться, но эволюционного давления отбора на интеллект у нас как биологического вида уже не будет. Зачем становиться более умными, если все задачи выполняют компьютеры? Давление естественного отбора, которое могло бы привести к развитию у нас сверхразума, попросту исчезнет.

А как насчет появления разумного, но несоциального вида? Лично я сомневаюсь, что технологическое развитие возможно без социальности; ни одному индивидууму, сколь угодно умному, попросту не под силу самостоятельно сконструировать звездолет или компьютер (кто подаст ему гаечный ключ?). В таком случае, при условии что окружающая среда будет продолжать ставить перед этим видом задачи, которые легче решать с помощью более развитого интеллекта, мозг подобных организмов может продолжать расти, усложняться, совершенствоваться. Такой путь к появлению сверхразума выглядит, по крайней мере, возможным, хотя и маловероятным. В романе Фреда Хойла «Черное облако» изображен как раз такой тип одиночного разумного существа, скитающегося по Вселенной, притом наделенного способностями, выходящими далеко за пределы возможностей любого гуманоидного вида, даже если эволюция этого вида продолжалась невообразимо долго.

Персонаж Хойла совершенно неправдоподобен с точки зрения биологии. Непрерывное давление отбора на интеллект может возникнуть только в том случае, если представители данного вида постоянно сталкиваются с проблемами, для решения которых необходимо становиться все умнее и умнее. Трудно вообразить себе экосистему, в которой безграничный интеллект продолжает работать над практическим решением проблем повседневной жизни. Рано или поздно проблемы существования, которые нужно решать, будут исчерпаны. Фактически, как часто бывает со сверхразумными инопланетянами — героями научно-фантастических произведений, разум Черного облака является скорее самоцелью, а не средством повышения приспособленности в процессе эволюции. Как уже говорилось, эволюция не имеет цели, она стремится лишь к относительным улучшениям уже имеющихся возможностей организма. А значит, концепция существования сверхразумных инопланетян, которые просто бороздят просторы Вселенной, философствуя ради собственного интеллектуального удовольствия, при всей ее привлекательности, к сожалению, биологически неубедительна. Таким образом, вероятность появления настоящего биологического сверхразума, возникшего эволюционным путем в результате постоянной необходимости решать все новые сложные проблемы, подкидываемые окружающей средой, кажется сомнительной. Либо на смену усовершенствованию мозга придет развитие технологий, либо интеллектуальные задачи данного вида, в конце концов, будут исчерпаны.

Однако есть и другой механизм появления в ходе эволюции истинного сверхразума. По этому сценарию сознание многочисленных индивидов полностью и почти мгновенно сливается в едином мыслительном процессе. Подобно суперкомпьютеру, состоящему из множества небольших компьютеров, работающих параллельно, подобная колония разумных существ действительно может восприниматься как единый сверхразумный организм. И в природе, конечно, можно найти множество подобных аналогов. Многие существа живут колониями, роями или даже образуют временные скопления, которые как будто обладают самостоятельным интеллектом, намного превышающим возможности отдельных особей. Один из таких наиболее впечатляющих примеров — косяки рыб. Каждая рыба, выбирая направление, руководствуется достаточно простыми правилами, двигаясь с учетом того, куда плывут и на каком расстоянии от нее находятся ее ближайшие соседки. Но стоит сотням таких рыб собраться вместе, как поведение косяка в целом начинает казаться разумным. Акула или дельфин пытаются атаковать центр косяка, но косяк, как по волшебству, разделяется, и хищник остается ни с чем. Тот факт, что скопление рыб может проявлять столь адаптивное и с виду разумное поведение, в то время как каждая особь по отдельности на такое не способна, служит простейшим примером эмерджентного сверхинтеллекта: целое всегда больше суммы частей.

Другой пример эмерджентного интеллекта можно обнаружить в колонии медоносных пчел. Когда новой пчелиной семье необходимо отселиться, из улья вылетают разведчицы, чтобы исследовать доступные для жилья места. Каждая пчела возвращается в старый улей и сообщает сестрам о преимуществах обнаруженного ею нового места. Перед готовым вылететь роем встают две проблемы: многочисленные разведчицы могут «рекомендовать» разные места, но каждая из них может «поговорить» лишь с немногими пчелами, а не со всем роем. Поскольку разлететься в разных направлениях для роя означало бы катастрофу, требуется каким-то образом достичь консенсуса. Но как это сделать? У пчел нет руководителя, принимающего решения. И снова простые правила диктуют сложное поведение. Если пчела-разведчица рекомендует многообещающее, с ее точки зрения, место, она может убедить многих пчел отправиться вслед за ней и тоже осмотреть будущее жилье. Каждая из этих пчел, вернувшись, даст собственные рекомендации, и таким образом информация о доступных местах для отселения интегрируется в систему, которую можно назвать (во всех смыслах) «мозгом» роя. Только этот мозг — не часть тела, а коллектив, состоящий из отдельных особей, каждая из которых общается лишь с несколькими соседями (примерно так же, как и нейроны в нашем мозгу соединены лишь с несколькими соседними нейронами). Конкурирующие предложения соперничают за внимание этого коллективного мозга, и, в конце концов, наступает переломный момент, рой приходит к согласию и покидает улей.