Супербоги - Грант Моррисон Страница 42

Мне больше по вкусу пришелся Рой Томас, со временем сменивший Ли на посту главного редактора «Марвел».

Томас пришел в «Марвел» в 1965 году, в двадцать шесть лет. Этот эрудит, роскошный краснобай, бывший преподаватель английского был одним из организаторов первого движения фанатов золотого века: поклонники утраченных героев первой эпохи суперкомиксов делились друг с другом своей страстью, сбиваясь в стайки посредством досетевой паутины бумажной почты и доморощенных журналов – фэнзинов, вроде «Alter Ego» Томаса. Через эту же сеть Томас вышел на Джулиуса Шварца и Морта Уайзингера и поэтому, когда решил попытать счастья в комиксовой индустрии, сначала принял предложение стать помощником редактора в офисе «Супермена». Работа под началом Уайзингера продлилась всего неделю, а затем Томас обрубил концы и отправился работать на Стэна Ли в «Марвел». И молодец.

Томасу поручили писать ежемесячные выпуски «Мстителей»; позаимствовав застенчивые литературные изыски Ли – ремарки для читателей, все эти «Ты» и «Вы», метры и ритмы, – он развил их в нарративную методику, которая просто-таки цвела невозмутимым самомнением. Взяв за отправную точку обращенные лично к читателю росчерки шоумена Ли, Томас создал стиль, который брал читателя за руку и приглашал войти, словно на балет или мюзикл, как у Джона Леннона: «Let me take you down…» или «Picture yourself in a boat on a river…» ^[120].

В комиксах Томаса звучал такой же призыв – словно Гаммельнский крысолов приглашал на танец: «А ТЕПЕРЬ ПОСЛЕДУЙ ЗА НАМИ, ДРАЖАЙШИЙ ЧИТАТЕЛЬ…» Так нашептывал на ухо пушер, торговец снами, предлагая билеты прочь из общепринятой реальности. И Леннон, и Томас нежно зазывали лично нас, вели в зазеркалье, в свой мир, где «plasticine porters with looking glass ties» ^[121], или, в случае Томаса, в мир «ДУШЕРАЗДИРАЮЩЕГО ВСЕСОЖЖЕНИЯ СВЕРХНОВОЙ, ПОД ОГНЕННЫЕ ЛАВИНЫ».

Томас взял язык полуиронической помпезности и гиперболы, которым уже славилась «Марвел», и наложил на него отсылки к классике, шутки для своих, кто понимает в поп-культуре, и кровавые эмоции диалогов, над которыми читатели сглатывали слезы. К супергероям он относился не так, как их создатели. Даже Стэн Ли грезил о том, как напишет Великий Американский Роман, и очень долго делал вид, будто комиксы для него – просто заработок. А для Томаса и других писателей и художников, пришедших следом, комиксы не были стигматизированы. Как британским и американским бит-группам, которые привели рок-н-ролл и Переулок Жестяных Кастрюль к вратам искусства, Томасу не нужно было фальсифицировать свою любовь к низкой культуре: он ею жил и дышал. Комиксы были у него в крови, и персонажей он искренне уважал, абсолютно веря, что в них могут открываться глубины. Ли свои декларации сопровождал подмигиваньем, а вот Томас говорил искренне.

В отличие от статичного пантеона богов Лиги Справедливости, состав Мстителей, конкурирующей «марвеловской» команды, неизменно – неизменно волнующе – менялся, и благодаря этому трюку комикс остается бестселлером уже полвека.

В 1968 году Томас ввел в повествование несчастливого андроида по имени Вижн, который, вступив на долгий и нелегкий путь к человечности, незаметно превратился в героя всех эмоционально бронированных интровертов мира. Томас даже завершил один выпуск обширным фрагментом, в котором на панели, нарисованные Джоном Бусемой, наложил строки «Озимандии» Перси Шелли.

Многие из нас так впервые и познакомились с поэзией романтиков. Я же нашел себе радость на целую жизнь и источник замечательных ролевых моделей (полуобморочных и с широченными кружевными манжетами), как раз когда они были нужны позарез. Рой Томас по прозвищу Мальчик, бывший учитель, нынешний эстет, гораздо успешнее всех моих школьных учителей привил мне любовь к литературе и культуре Европы конца восемнадцатого века.

Лиризм Томаса и Бусемы был откровенно эмоционален – ему с легкостью сопереживали научившиеся эмпатии обкуренные подростки, а истории были неплохо написаны и оправдывали внимание хиппарей постарше. Сверхъестественные перспективы и все более изощренное оформление – прекрасное визуальное сопровождение трипа. Простые архетипические психодрамы, экзотические декорации и бесконечно преображающиеся сюжеты внутри сюжетов были гораздо увлекательнее того, что предлагала DC.

Стилистическое развитие Томаса достигло пика в его шедевре 1970 года «Война крии и скруллов» – характерно амбициозной арке на много выпусков, основанной на простой и восхитительной идее: что, если планета Земля станет островами Мидуэй ^[122], стратегическим аванпостом под перекрестным огнем двух невероятно могущественных космических империй, воюющих между собой?

На одной стороне были негодяйские оборотни скруллы, желавшие нас поработить, что спровоцировало маккартистскую охоту на ведьм и роспуск Мстителей. Против скруллов выступали фашисты, хотя и красавцы крии, которые навещали нашу планету в доисторические времена, дабы спроектировать эволюцию людей определенного рода в странную расу Нелюдей, – еще один концепт Кирби.

Супергероям вселенной «Марвел», обстреливаемым с обеих сторон, предстоял самый страшный бой за всю историю – Томас взялся за создание супергеройского эквивалента «Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» ^[123]. Он взвинчивал эмоции, напряжение и повальную паранойю, множил число переплетающихся сюжетов до умопомрачения. У историй толком не было ни начала, ни конца. Томас подключился к разрастающейся целостности «Марвел», и на последних страницах выпусков то и дело казалось, будто он лишь с превеликим трудом останавливает руку, фиксирующую поток образов и звуков. Если б он мог писать сценарий «Мстителей» на одном сплошном и бесшовном рулоне бумаги, как Керуак или Энн-Маргрет в «Свингующей» 1966 года ^[124], туда излилась бы вся его энергия, все проворство и нетерпеливый грохот пишмашинки, что гнали вперед его бесконечную мыльную гипероперу.