От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение - Валерий Даниленко Страница 41

Человек становится человеком благодаря культуросозидательной деятельности не только в филогенетическом плане, но и в онтогенетическом. Появившийся на белом свете человек становится человеком всё в большей и большей степени, благодаря его всё большему и большему врастанию в культурное общество.

В. С. Степин пишет: «Начиная со своего рождения человек постепенно включается в систему исторически сложившихся социальных связей и отношений. Его становление как человека определено их постоянным расширением и обогащением. В раннем детстве эти связи ограничены: семейные отношения, общение с другими детьми в различных социальных группах, чаще всего под контролем взрослых (прогулки, игры во дворе, коммуникации с воспитательницей и сверстниками в детском саду и т. д.). Они значительно увеличиваются и усложняются в школьном возрасте, особенно в процессе вхождения подростка в мир взрослых. Наконец, став взрослым, человек, как правило, включается в ещё более многочисленные и разнообразные социальные связи» (там же. С. 36).

Своим индивидуальным очеловечением человек обязан усвоению всех базовых ценностей, которые входят во все сферы культуры. «Эти ценности, – поясняет В. Стёпин, – проявляются во всех сферах культуры (науке, философии, религии, морали, искусстве, политическом и правовом сознании и др.). Несмотря на относительную автономию этих сфер, они когерентны между собой. Поэтому изменение базисных ценностей в одной сфере неизбежно отрезонирует в других» (там же. С. 17).

Закроем глаза на немарксистское разделение науки и философии в приведённой цитате и обратимся к главному науковед-ческому труду В. С. Стёпина – его книге «Теоретическое знание».

В предисловии к указанной книге её автор отмечает её итоговый статус по отношению к его прежним работам. При этом он не проводит резкой границы между ними и своим итоговым трудом. Их объединяет один и тот же подход к изучению науки – культурологический (социокультурный).

Во всех своих книгах В. С. Стёпин стремился «не просто выделить и описать отдельные сюжеты и факты социокультурной размерности научного познания, но и попытаться обнаружить механизмы, благодаря которым социокультурные воздействия интегрируются в процессы внутреннего для каждой науки роста теоретического и эмпирического знания. Собственно, это была старая задача – преодолеть односторонности экстернализма и интернализма в описании и объяснении истории науки. Я отстаивал точку зрения (её я отстаиваю и сейчас), что именно основания науки выступают, с одной стороны, компонентом внутренней структуры науки, а с другой, – её инфраструктуры, которая опосредует влияние на научное познание социокультурных факторов и включение научных знаний в культуру соответствующей исторической эпохи. Все эти рассуждения содержатся в написанном тексте новой книги» (В. С. Стёпин. Теоретическое знание. М., 2000: http://www. sibsutis. ru/images/2835_magistratura. stepin. _teoreticheskoe_ zananie. pdf).

Мы видим, что отношения между культурой в целом и наукой как одним из её компонентов В. С. Стёпин рассматривает как коэволюционные (когерентные): первая влияет на эволюцию второй и, наоборот, вторая влияет на эволюцию первой.

Коэвоэволюционные отношения между наукой и культурой в целом стали формироваться ещё в древние времена, когда науки ещё не было, но были те обыденные знания, в недрах которых наука зарождалась.

В. С. Стёпин пишет: «Стремление изучать объекты реального мира и на этой основе предвидеть результаты его практического преобразования свойственно не только науке, но и обыденному познанию, которое вплетено в практику и развивается на её основе. По мере того как развитие практики опредмечивает в орудиях функции человека и создает условия для элиминации субъективных и антропоморфных наслоений при изучении внешних объектов, в обыденном познании появляются некоторые виды знаний о реальности, в общем-то сходные с теми, которые характеризуют науку. Зародышевые формы научного познания возникли в недрах и на основе этих видов обыденного познания, а затем отпочковались от него (наука эпохи первых городских цивилизаций древности). С развитием науки и превращением её в одну из важнейших ценностей цивилизации её способ мышления начинает оказывать всё более активное воздействие на обыденное сознание» (там же).

Переход преднауки (в его понимании этого термина) в науку В. С. Стёпин растягивает на весьма долгий период времени – античность, эпоху Возрождения и начало Нового времени. Он пишет: «Переход к науке в собственном смысле слова был связан с двумя переломными состояниями развития культуры и цивилизации. Во-первых, с изменениями в культуре античного мира, которые обеспечили применение научного метода в математике и вывели её на уровень теоретического исследования, во-вторых, с изменениями в европейской культуре, произошедшими в эпоху Возрождения и перехода к Новому времени, когда собственно научный способ мышления стал достоянием естествознания (главным процессом здесь принято считать становление эксперимента как метода изучения природы, соединение математического метода с экспериментом и формирование теоретического естествознания» (там же).

Если мы согласимся со В. С. Стёпиным, то будем вынуждены записывать в преднауку учения всех древнегреческих философов (например, Аристотеля). Очевидно, термин преднаука целесообразнее употреблять по отношению к обыденным знаниям и религиозным. В этом случае мы можем говорить о зарождении в античности не преднауки, а уже науки как таковой. Мы можем согласиться с В. С. Стёпиным с очень существенной оговоркой: в античности, эпоху Возрождения и Новое время формировалась не преднаука, а наука, ставшая фундаментом современной науки.

В периодизации истории науки В. С. Стёпин исходит из схемы, сложившейся в физике. Эта схема предполагает выделение трёх периодов в истории науки – классической науки (XVII–XIX вв.), неклассической науки (первая половина XX в.) и постнеклассической науки (вторая половина ХХ – начало XIX вв.).

В. С. Стёпин даёт такую интерпретацию указанных периодов в истории науки: «В эпохи глобальных научных революций, когда перестраиваются все компоненты оснований науки, происходит изменение типа научной рациональности. Можно выделить три их основных исторических типа: классическую, неклассическую и постнеклассическую науку. Классическая наука полагает, что условием получения истинных знаний об объекте является элиминация при теоретическом объяснении и описании всего, что относится к субъекту, его целям и ценностям, средствам и операциям его деятельности. Неклассическая наука (её образец – квантово-релятивистская физика) учитывает связь между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности, в которой он обнаруживается и познаётся… Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесённость получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с её ценностно-целевыми структурами. При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями» (там же).

Современная наука в целом характеризуется тесной связью науки и техники. Эта связь приобрела развитую форму уже в конце XVIII – первой половине XIX вв. В. С. Стёпин пишет об этом времени: «Именно в этот исторический период начинается процесс интенсивного взаимодействия науки и техники и возникает особый тип социального развития, который принято именовать научно-техническим прогрессом. Потребности практики всё отчетливее обозначали тенденции к постепенному превращению науки в непосредственную производительную силу. Внедрение научных результатов в производство в расширяющихся масштабах становилось основной характеристикой социальной динамики, а идея социального прогресса всё отчетливее связывалась с эффективным технологическим применением науки» (там же).