Красный. История цвета - Мишель Пастуро Страница 40

Часто к белому цвету белил и красному цвету румян и помады добавляется черный цвет так называемых "мушек", крошечных кусочков тафты, смазанных древесной смолой, в форме кружка, звездочки, полумесяца или солнца. Они предназначены для того, чтобы придавать лицу пикантность или подчеркивать белизну кожи. Мушки имеют названия в зависимости от места, куда они приклеиваются: между глазом и виском ("убийца"), на середине щеки ("ветреница"), над губой ("игривая"), на подбородке ("скрытница"), на шее или груди ("великодушная"). Предназначение мушки, как и всей тогдашней косметики, — создавать иллюзию. Искусство иллюзии было доведено до абсурдного совершенства обществом людей, готовых на все ради эффектного внешнего облика, и живущих в обстановке, больше напоминавшей театр, чем реальную жизнь. Разумеется, с середины века становится все больше тех, кто находит непристойным или смехотворным такое злоупотребление румянами, белилами, кремами, мушками и другими элементами косметики, но придется ждать еще десятилетие, прежде чем эта мода пойдет на убыль, сначала в Германии и северных странах, а затем и в католической Европе. Однако увлечение румянами и помадой продержится еще какое-то время. Так, в Париже в 1780 году реклама еще расхваливает знаменитую "помаду королевы" (какой именно?) от месье Дюбюиссона, левый берег, улица Сизо, а также другую помаду, "полностью растительного происхождения" (то есть неядовитую), от некоей мадемуазель Латур, помаду, которая "соединяет в себе аромат розы и великолепный колорит, доступный в любых оттенках" ^[223].

В дальнейшем пробудившийся интерес к Античности и желание подражать древним, а затем революционные бури и наполеоновские войны преобразовали светскую жизнь и отодвинули на задний план моду на избыточно накрашенные лица. Мода эта, однако, не исчезает окончательно, просто в течение XIX века постепенно уступает место более сдержанной и более изящной манере краситься, в соответствии с новым освещением и новыми правилами светского этикета. Теперь только профессиональные жрицы любви и женщины, стремящиеся вызвать скандал, злоупотребляют румянами и яркой помадой; многие великие художники, которых завораживали маргинальные личности, оставили нам знаменитые примеры этой тенденции: Эдуар Мане, Тулуз-Лотрек, Ван Донген, Модильяни, Отто Дикс и другие.

Женщины из приличного общества ведут себя не столь вызывающе, но и они не пренебрегают губной помадой. Тем более что после Первой мировой войны цены на помаду становятся доступными и она превращается в товар массового потребления. Теперь ее продают в виде карандаша в тюбике, и у нее появилось множество разных оттенков. Названия этих оттенков все реже и реже имеют отношение к цвету. Когда-то было достаточно таких слов, как "кармин", "гранат", "вишня", "вермильон", "мак", с прилагательными типа "светлый", "темный", "блестящий", "матовый". А сейчас помадам придумывают сложные названия, которые, видимо, считаются поэтичными либо зазывными; их задача — удивлять, интриговать, волновать воображение, но отнюдь не указывать на оттенок цвета: "утренний пион", "гордость Адрианополя", "сон в летнюю ночь", "бал в Опере". Торговые марки состязаются друг с другом в изобретательности, стремясь привлечь покупательниц обширной гаммой оттенков и высоким качеством продукции, но также и оригинальностью названий. В то же время выпускаются буклеты, где представлены всевозможные оттенки помады; они должны помочь покупательницам выбрать нужный нюанс, а заодно и служат рекламой фирмы-производителя. Эти буклеты — не что иное, как маленькие энциклопедии красного: никакой другой цвет ни в одной области жизни не удостаивался ничего подобного. Важнейший момент в истории губной помады — 1927 год, когда химик Поль Бодекру изобретает "нестираемую" помаду на основе эозина, которая "допускает поцелуй". Эта помада яркого, почти агрессивного красного цвета получает изящное название "красный поцелуй" и пользуется колоссальным успехом вплоть до конца 1950‐х годов, ее расхваливают такие знаменитые актрисы, как Натали Вуд и Одри Хепберн. В дальнейшем женщины будут предпочитать нежные помады с менее плотной текстурой, но удачно придуманное название стало легендой: еще и сейчас оно является эмблемой целой линии косметики.

Начиная с XIX века мужчины уже не пользуются румянами и помадой (исключение составляют только клоуны и некоторые актеры) и все реже используют красный цвет в одежде. Вообще говоря, с течением времени красный во все большей степени становится женским цветом. С тех пор как весной 1915 года французская армия отказалась от пресловутых брюк цвета марены ^[224], красный цвет навсегда перестал быть цветом мужественности и воинственности, хотя этот пласт его символики сложился еще в глубокой древности. Марс окончательно уступил место Венере. Красный — уже не одежда для мужчин, но, как и прежде, украшение для женщин. Он все еще остается для них элегантным, праздничным цветом, хотя подходит не для всех случаев жизни и не для всякого возраста: в красное по-прежнему одевают маленьких девочек, но молодым девушкам и пожилым дамам, по крайней мере в высшем свете, носить его не рекомендуется. Марсель Пруст, писатель, для которого цвета во всех областях жизни играли такую важную роль, поведал нам об этих тонкостях в своем романе "Пленница". Рассказчик, он же главный герой, любит юную Альбертину; он хочет заказать ей элегантный туалет и размышляет, подойдет ли для этого красный цвет. Он задает этот вопрос герцогине Германтской, которой он восхищается и в которую даже был когда-то влюблен.

Герцогиня очень мало рассказывала о своих туалетах, а мне эти сведения были необходимы, чтобы заказать туалеты в том же роде, но только для девушки, для Альбертины. "Вот, например, мадам, когда вы собирались на ужин к мадам де Сент-Эверт, вы были в однотонном красном платье и красных туфлях. Вы были ослепительны, словно кроваво-красный цветок, словно пламенеющий рубин <…> А может ли юная девушка надеть нечто подобное?"

Герцогиня <…> расхохотавшись до слез, посмотрела на графа с насмешливым, удивленным и в то же время восхищенным видом <…> как будто хотела сказать: "Да что это с ним, он с ума сошел!" Затем, обернувшись ко мне, сказала ласковым голосом: "Я не знала, что была как пламенеющий рубин или кроваво-красный цветок; но я помню, что у меня действительно было красное платье, из красного атласа, какие шили тогда. Да, юная девушка с грехом пополам может носить такое платье, но вы говорили, что ваша приятельница не ездит в гости по вечерам. А это вечернее платье, его не надевают для дневных визитов" ^[225].