Полезная еда. Развенчание мифов о здоровом питании - Колин Кэмпбелл Страница 38
Полезная еда. Развенчание мифов о здоровом питании - Колин Кэмпбелл читать онлайн бесплатно
Цель ПБК – анализ способности подозрительного химического вещества вызывать рак у подопытных животных – крыс и мышей – в течение их жизни (около двух лет). Если конкретный химикат вызвал рак у достаточного числа лабораторных животных, его называют канцерогеном. При наличии указаний на статистически значимую (хотя обычно спорную) связь с человеком на него вешают ярлык канцерогенного для него. Некоторые примеры таких веществ, выявленных в ходе ПБК, – диоксин, формальдегид, асбест, ДДТ (аэрозоль-инсектицид), полициклические ароматические углеводороды (ПАУ, содержатся во вдыхаемых продуктах и сигаретах), нитрозоамины (в ветчине и хот-догах), многохлористые бифенолы (используются при производстве трансформаторов), бензол (в растворителях, бензине и сигаретном дыме) и, конечно, предмет моих лабораторных исследований – афлатоксин.
Когда вещество выбрано, начинаются исследования на животных. Сначала ученые подбирают вид (крысу или мышь). Затем грызунам дают потенциальный канцероген в количестве, в десятки тысяч раз превышающем эквивалентные дозы, с которыми может столкнуться человек. В большинстве случаев у животных возникает рак, и вещество зачисляют в канцерогены.
Вы, наверное, заметили два логических пробела. Во-первых, предполагается, что если очень высокая доза вещества вызывает рак, то и намного меньшая может привести к тому же. Возможно, не так часто и не такой летальный, и, наверное, не так быстро, но все равно конечный результат – рак. На научном жаргоне это предположение называют интерполяцией. Это очень ненадежная процедура, потому что мы не знаем, будет ли взаимосвязь, найденная для исключительно высоких доз, оставаться линейной, если перейти к намного меньшим, с которыми обычно имеет дело человек. Что если высокая доза – это как столкновение с мчащимся грузовиком, а низкая – как с игрушечной машинкой? Высокая доза сахарина, вызвавшая очень небольшое усиление рака мочевого пузыря у лабораторных крыс, была эквивалентна потреблению человеком 1200 банок диетической газировки в день. Нелепо? Думаю, да. И нельзя забывать, что организм способен исправлять большую часть повреждений, вызванных низким уровнем природных веществ.
Во-вторых, метод подразумевает, что реакция одного вида (например, крыс) эквивалентна таковой другого (человека): межвидовая экстраполяция. Это прыжок в неизвестность. По закону нельзя тестировать канцерогены на человеке (и слава богу!): мы не можем дать участникам исследования бензол или ПАУ и посмотреть, повысится ли у них заболеваемость раком. Поэтому приходится исходить из того, что все ядовитое для крыс ядовито и для нас. Загвоздка в том, что некоторые вещества оказались канцерогенны для крыс, но не для мышей.
В 1980 году я опубликовал в крупном журнале Federation Proceedings опасения по поводу лежащих в основе этой программы допущений, особенно предположения, будто то, что вредно крысам, вредно и человеку. Чтобы проверить межвидовую экстраполяцию, я сравнил результаты, полученные на мышах и крысах. Было протестировано 192 вещества. 76 из них оказались канцерогенами, но лишь 37 (49 %) вызывали рак у обоих видов. Я сделал вывод: «Если соответствие между двумя предположительно близкородственными животными так ограниченно, как можно предполагать большее совпадение между лабораторным животным и более далеким от него человеком?» Иными словами, если меньше половины канцерогенных химических веществ влияет и на крыс, и на мышей, есть вероятность, что даже меньшее их число будет оказывать аналогичное действие на людей.
Кроме того, поскольку ПБК сосредоточена исключительно на антропогенных химикатах, она игнорирует важный источник: вещества, встречающиеся в природе, например афлатоксин. Мы не можем решать, допускать ли их в окружающую среду. Они уже там. Поскольку их нельзя просто запретить, приказав пищевой промышленности их не использовать, приходится делать вид, что их нет.
Все это, конечно, означает, что, несмотря на время, силы и деньги, потраченные на проверку этих предполагаемых канцерогенов, доверять результатам программы нельзя. Вместо практически применимых знаний мы остались с неясной тревогой, что «все вокруг опасно и с этим ничего нельзя сделать». Это не те чувства, которые должно испытывать информированное и сильное общество!
Когда фокусник хочет обмануть зрителя, он пытается отвлечь внимание от главного действия. Пряча карту в правой руке, он помахивает левой или просит кого-то из зала перетасовать карты либо открыть конверт. В результате безупречная техника не нужна: никто все равно не смотрит куда не нужно.
ПБК по сути – гигантское, хоть и непреднамеренное, мероприятие по отвлечению внимания от фактора, который, по данным исследований, намного сильнее влияет на развитие рака: переедание вредных продуктов. Программа основана на неверной теории, что, поскольку химические канцерогены являются мутагенами, они главные виновники рака у человека. В этой модели питание практически не имеет последствий. И поскольку все доступные ресурсы сосредоточены на редукционистском изучении конкретных эффектов определенных веществ на крысах без обращения к холизму, который помог бы определить, полезны такие исследования или нет, сил и средств на изучение других причин и решений проблемы рака не хватает. Редукционистские исследования создают кроличьи норы, в которые ученые зарываются все глубже и глубже, уходя от пользы и прикладного применения.
Занимаясь опровергнутыми гипотезами и «съедая» сотни миллионов долларов ежегодно, ПБК отвлекает от более вероятных причин рака. Но ее участникам, похоже, все равно, сколько она стоит и, главное, что она дезинформирует запуганное и беспомощное общество.
В 1980-х и 1990-х годах мой охрипший уже голос был одним из немногих, кричавших: «Оставьте химические канцерогены в покое! Взгляните на питание!» Наша лаборатория продолжала показывать результаты, согласно которым и у грызунов, и в популяционных исследованиях, например в Китае, именно диета, а не генетика и канцерогены определяет развитие рака.
В начале 1980-х, вскоре после моей презентации перед сотрудниками предшествовавшей ПБК Национальной токсикологической программы (НТП) в Исследовательском треугольнике в Северной Каролине в лаборатории по тестированию канцерогенов арканзасского отдела НТП, был организован амбициозный проект. Одной из его целей было экспериментальное изучение роли питания в развитии рака. Ответственным за него назначили доктора Рона Харта, который сосредоточился на изучении влияния калорийности на развитие рака в рамках большой серии экспериментов на грызунах. Через несколько лет я пригласил его провести семинар в Корнелльском университете и рассказать о некоторых результатах. Он привез мне много своих публикаций. Его результаты были обширны и хороши, а главное, совпадали с принципами, которые мы выявили для белков. И его работы по калорийности, и наши по белкам и другим питательным веществам ясно показывали, что именно состав диеты, а не химические канцерогены в ней в основном определяют развитие рака.
Тогда же моя лаборатория вскрыла целый пласт доказательств канцерогенного потенциала животных белков и жиров. Как я отмечал в Federation Proceedings в 1980 году, на основе заявленных самой же ПБК критериев белок коровьего молока можно считать канцерогеном: он ведет к раку, а рак останавливается или переходит в ремиссию после прекращения его потребления. Мои тогдашние комментарии были основаны как на чужих исследованиях связи пищевого белка с раком, вышедших с 1942 по 1979 год, так и на собственных ранних лабораторных данных (мы пока не провели убедительных работ по установлению этого свойства белка, особенно интервенционных исследований, показавших индукцию рака белком коровьего молока и прекращение его развития при уменьшении дозы или изменении диеты).
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments