Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли Страница 38

Согласно гипотезе Трайверса — Уилларда, эволюция должна была встроить в нас неосознанный механизм, управляющий соотношением полов в потомстве. Но нам-то хочется верить, что мы — существа рациональные, и поступки наши не управляются какими-то там неосознанными механизмами. Однако, как выясняется, трезво мыслящий человек создает те же самые механизмы, что и слепая эволюция. И наиболее достоверные данные в пользу гипотезы Трайверса — Уилларда приходят вовсе не из зоологии, а из исследований нашей культуры.

Во многих человеческих сообществах сыновья получают больше родительской опеки, поддержки, да и наследства, чем дочери. До недавнего времени на это смотрели как на еще один пример сексизма и циничное свидетельство того, что сыновья обычно имеют для родителей большую экономическую ценность. Но, следуя логике Трайверса — Уилларда, антропологи заметили, что фаворитизм в отношении сыновей не абсолютен, и что дочерний фаворитизм распространен именно там, где подсказывает эта логика.

Вопреки распространенному мнению, предпочтение мальчиков девочкам не универсально. Существует зависимость между социальным статусом и предпочтением сыновей. Лора Бетциг (Laura Betzig) из университета Мичигана обратила внимание: если средневековые лорды действительно больше любили сыновей, то крестьяне чаще оставляли имущество дочерям. Пока феодальные сеньоры убивали дочек или сдавали их в монастырь, крестьяне делали для них все, что могли и оставляли им большее наследство. Пресловутый сексизм был характерен, скорее, для элит, чем для слабо упоминаемых в исторических документах масс {188}.

Сара Блаффер Хрди (Sarah Blaffer Hrdy) из университета Калифорнии в Дэвисе замечает, что, судя по историческим записям, иметь сыновей чаще хотят представители элитарных общественных классов. Это видно из исторических записей о германских фермерах XVIII века, об индийских кастах XIX века, о семьях в средневековой Португалии, из современных завещаний в Канаде и из брачных традиций пастухов в Африке. Половой фаворитизм выражается не только в том, кто наследует землю и состояние, но и в элементарной заботе. В Индии даже сегодня девочки обычно получают меньше молока и медицинского ухода, чем мальчики {189}.

Впрочем, даже сегодня представители некоторых бедных социальных классов предпочитают иметь дочерей. Бедного сына часто заставляют оставаться холостым, зато бедная дочь может выйти замуж за богатого. В современной Кении представители бедного народа мукогодо чаще приводят в больницу дочерей, чем сыновей, поэтому они чаще последних доживают до четырех лет. Это разумно со стороны родителей: дочери могут выйти замуж за богатых самбуру или масаев, а сыновья унаследуют лишь бедность мукогодо. По логике Трайверса — Уилларда, для бедняков дочери — лучшие устройства для производства внуков, чем сыновья {190}.

Конечно, это работает, только если общества расслоены. Как сказала Милдред Дикманн (Mildred Dickemann) из Калифорнийского Государственного университета, для богатого человека в сильно расслоенном обществе наилучшее вложение — инвестирование средств в сыновей. Самые впечатляющие подтверждения этого она получила в ходе собственных исследований индийских брачных традиций. Оказалось, что наиболее радикальные обычаи женского инфантицида (которые британцы пытались, но так и не смогли извести) совпадали с относительно высоким социальным рангом на фоне сильного расслоения общества в Индии XIX века. Индийцы, принадлежавшие к высоким кастам, убивали дочерей чаще, чем представители низших каст. В одном клане богатых сикхов было принято убивать всех дочерей и жить на приданое жен {191}.

Другие теории, конечно, тоже могут объяснить подобные традиции. Согласно одной из наиболее популярных концепций, родительские предпочтения относительно пола потомка — это вопрос экономики, а не продолжения рода. Мальчики могут заработать себе на жизнь и жениться без всякого приданого. Но эта идея не объясняет связь родительских предпочтений с социальным рангом. Даже наоборот: она предполагает, что представителям низших, а не высших, социальных классов выгодно иметь сыновей, а дочери — роскошь для богачей. Индийские матримониальные традиции кажутся более осмысленными, если продолжение рода важнее экономических соображений. В Индии во все времена именно женщины, а не мужчины, могли выскочить замуж в социально и экономически более высокую касту — так что у дочерей бедняков шансы на «хорошую жизнь» были и есть лучше, чем у сыновей. В анализе Дикманн приданое — всего-навсего рассеянный отголосок эффекта Трайверса — Уилларда у патрилокального вида: сыновья напрямую наследуют социальный статус, необходимый для успешного размножения, а для дочерей его приходится покупать. Если вы не можете передать ей статус, купите ей хорошего мужа {192}.

По теории Трайверса — Уилларда, сыновний фаворитизм, проявляющийся в одной части социума, будет уравновешен дочерним в другой — просто потому, что для рождения ребенка нужен один мужчина и одна женщина (снова логика Фишера). У грызунов предпочтение пола детенышей определяется физическим состоянием матери. У приматов оно основано на социальном ранге. Но если для бабуинов и паукообразных обезьян жесткая иерархичность общества — нечто само собой разумеющееся, то для людей — нет. Что происходит в современном, относительно эгалитарном обществе?

В относительно социально равномерной Калифорнии Хрди и ее коллега Дебра Джадж (Debra Judge) до сих пор не смогли выявить какого-либо связанного с экономическим состоянием предпочтения в отношении пола того, кто указывается в завещании наследником имущества. Возможно, старая привычка элиты предпочитать мальчиков девочкам здесь, наконец, побеждена — разговорами о равенстве {193}.

Но есть и другое, более зловещее последствие современного эгалитаризма. В некоторых обществах сыновний фаворитизм перекинулся с элиты на все сообщество. Ярчайшие примеры — Китай и Индия. В первом политика «одного ребенка», судя по всему, стала причиной гибели 17 % рожденных девочек. В одной индийской больнице 96 % женщин, узнавших, что они носят девочек, сделали аборт, зато практически все, носившие мальчиков, родили их {194}. Дешевая технология, которая бы позволила людям выбирать пол своих детей, привела бы к смещению отношения полов в популяции.

Может показаться, что выбор пола для своего ребенка — это личное решение, не несущее никаких последствий для остальных. Почему же тогда сия идея настолько непопулярна? Из-за трагедии общин: коллективный урон происходит из-за рационального преследования своих интересов отдельными индивидами. Человек, который решает иметь только сыновей, не приносит никому вреда. Но если так захотят все, то пострадают тоже все. В самых пугающих предсказаниях рисуются патриархальное общество насилия и беззакония, украшенное ментальностью Дикого Запада и половой неудовлетворенностью многих мужчин и двигающееся к еще большему укреплению мужского социального доминирования.