Просто об искусстве. О чем молчат в музеях - Мария Санти Страница 38

Публики в современном понимании ещё не сложилось. Первые журналы об искусстве существовали для умевшей читать платежеспособной элиты, которая имела воспитанный вкус, рафинированные ожидания и консервативные взгляды. Других зрителей в залах Академии художеств не было. Преобразовать мир с помощью картины, как мечтал Александр Иванов, чтивший идеи Шеллинга и Штрауса, было невозможно.

Наверное, стоило быть проще. Вместо одной картины за двадцать лет написать десять разных, представляя новую каждые два года. Ведь жили же так остальные! Например, Брюллов, который был сильным, самобытным и при этом дорогим, модным художником. Судя по поступкам, Александр Иванов хотел впечатлить сразу и всех. Особенно соучеников из тесных классов Академии художеств, которые сплетничали, что отец помогает ему заканчивать работы. «Явление Христа народу» он от начала и до конца сделал сам: и без мастерской, и без отца. Но современникам-академистам картина казалась странной. Они слишком долго ждали её, видели эскизы. Амбициозные студенты посчитали её скучной, излишне академичной. В его адрес звучала фраза «не оправдал надежд». Запрошенную художником цену двор сбил сразу в три раза.

Александр Иванов умер в тот год, когда привёз «Явление Христа народу» в Петербург, получив, но не успев разрезать письмо с сообщением о том, что картину за полцены, но всё же покупает император. Вскоре после этого молодые художники рассмотрели его эскизы, а Репин назвал «Явление Христа народу» «самой гениальной, самой народной русской картиной».

Хотите стать наложницей?

Как могли бы выглядеть мемуары одалиски?

«После того как родители продали меня в гарем, я угождала главному евнуху, до седьмого пота тренировала интимные мышцы и наконец забеременела от султана. Отравила конкуренток, утопила их детей, подольстилась к валиде, убила ее и ее сына-султана и, наконец, возвела на трон своё дитятко. Бинго! Можно кушать зефирку, наблюдая левым глазом, чтобы ни одна из сыновьих наложниц не торопилась повторить мой путь. Целых пять минут покоя».

В гареме процветали не танцы и смех, а наркомания и лесбийские связи. Ведь султан мог влюбиться в мальчика или посещать только законных жен, что обязан был делать раз в неделю. Вот мне интересно, хоть одна из певиц «служения мужчине» согласилась бы отправиться в то прошлое, традиции которого она пропагандирует в интернете? Сегодня женский труд защищен и оплачивается по рыночной стоимости. Но курсы «одалисок» популярны, потому что идеализация гарема связана с робкой надеждой, что есть где-то в мире место, где можно есть конфетки, не напрягаясь.

Сравним две картины Энгра.

Энгр. Купальщица Вальпинсона (1808)

Энгр. Турецкая баня (1862)

Узнаете одалиску на переднем плане? Немецкие романтики должны сейчас перевернуться в гробу, ведь гений должен каждый раз рождать сверхновое, превышать прежние возможности, на худой конец писать картины кровью. А Энгр облегчил себе труд самоповтором. Ведь у художника, в отличие от наложницы, широкий выбор.

Когда про картину говорят «академичная», это сложно расценивать как похвалу. Академизм ценят меньше поиска новой формы.

В мифологии XIX века гений всегда нищ и голоден, а академик сыт и востребован. Мне придется перебороть искушение долго и подробно высмеивать немецких романтиков, которые возвели свою обиду на мир в ранг подвига. Давайте лучше вместе внимательно посмотрим на «скучный и продажный» академизм.

Энгр. Купальщица Вальпинсона (1808)

Энгр. Турецкая баня (1862)

Герберт Шмальц. Смерть за веру: «Христиан ко львам!» (1888)

Нам будет легче наблюдать свои реакции относительно тех работ, к которым мы не успели привыкнуть. Неземной красоты эротизм. Если чисто по-человечески вам это нравится, то у вас все в порядке. Однако если вы хотите воспитать вкус к изобразительному искусству, стоит тратить внимание на более изобретательные работы.

Одновременно вульгарность заткнула бы за пояс невинный «Завтрак на траве» Эдуарда Мане, который академики того времени обвиняли в безнравственности.

Герберт Шмальц. Смерть за веру: «Христиан ко львам!» (1888)

Но такой эротизм, как у Шмальца, был вполне допустим в светском искусстве.

Художник академизма всегда попадает в масть, избегает риска. Он сервирует насилие и секс таким образом, чтобы потреблять их было приятно, но не стыдно. Большинству зрителей нужно именно это, а многим художникам нравится такое рисовать. Они вовсе не хотят выписывать душевные терзания, создавая небывалый колорит, который выражает экзистенциальный кризис. В популярности академизма гораздо больше правды о человеке, чем в высокопарных сентенциях учебников по «Эстетике».

Только не надо думать, что на каждого, кто ориентируется на симпатии зрителей, опрокидывается ушат с золотом. Академик может спиться или работать за гроши. Его финансовый успех напрямую зависит от его коммуникативного таланта. Впрочем, так же, как и прижизненный успех гения.

Бугро. Раскаяние Ореста, или Орест, преследуемый Эриниями

Эту работу автор не мог продать семь лет.

Бугро происходил из бедной семьи. Чтобы заработать на обучение живописи, в свободное от работы в лавке время он писал портреты и красил этикетки для варенья.

Импрессионисты не любили Бугро – синоним салонного искусства. Кстати, работы последнего продавал Дюран-Рюэль, который и раскрутил импрессионистов.

Бугро. Купальщица

То, что живопись позволила Бугро, провинциалу из бедной семьи, построить особняк со студией в квартале Монпарнас – это прекрасно и только прекрасно. Пусть сама эта живопись и не особо самобытна.

Бугро. Раскаяние Ореста, или Орест, преследуемый Эриниями

Бугро. Купальщица

Кто жертва?

Брюллов. Портрет графини Юлии Павловны Самойловой с Джованиной Пачини и арапчонком (1834)