От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение - Валерий Даниленко Страница 36

«Исследовательская программа, – пишет А. П. Огурцов, – последовательность теорий науки, которые построены на основе общих фундаментальных принципов, разворачивают ту или иную теорию науки, конкретизируют её, восполняют круг проблем, поставленных и решаемых той или иной философской теорией» (Огурцов А. П. Философия науки: двадцатый век. Концепции и проблемы. В трёх частях. Ч. 1. СПб., 2011. С. 7).

Итак, в ту или иную исследовательскую программу, как её понимает А. П. Огурцов, попадают научные концепции, которые объединяют, во-первых, общие фундаментальные принципы, а во-вторых, определённая философская теория.

В науковедении ХХ в. сложились исследовательские программы на основе множества философских теорий. Метологический потенциал у некоторых из них оказался невысоким (логический позитивизм, феноменология и др.), а у других – более высоким (символический трансцендентализм Э. Кассирера, критический рационалим К. Поппера и др.).

Пришло время, по мнению А. П. Огурцова, для пересмотра прежнего отношения к концепциям науки. Никто не отрицает их методологической пестроты. Но даже и на саму эту пестроту пора взглянуть по-новому. По-новому – значит сосредоточить внимание на том, что ценного различные теории внесли в науку о науке. Пришло время собирать камни.

Пришло время для синтетического взгляда на историю науковедения. Этот взгляд нацелен на создание в будущем единой теории науки. Она должна вобрать в себя всё лучшее, что было и есть в мировом науковедении. Более того, она должна извлечь полезные уроки даже и из противоборства, которое имело место между разными исследовательскими программами в истории философии науки.

А. П. Огурцов пишет в связи с этим: «В противоборстве различных исследовательских программ – эмпиризма и конструктивизма, реализма и конвенциализма, неорационализма и логического эспиризма, критического рационализма и структурализма – происходило не только оттачивание логикометодологического инструментария, но и обогащение и кардинальная смена стратегий исследований науки» (там же. С. 8).

Синтетическая идея проходит через всю книгу А. П. Огурцова. Чтобы создать синтетическую теорию науки нужно объединить (синтезировать) весь полезный опыт, которая накопила философия науки в ХХ в. Для этого она должна в первую очередь обращать внимание на то, что объединяет разные исследовательские программы, а не на то, что их разъединяет. Эта теория берёт в свой багаж те же черты, которые характерны для отдельных исследовательских программ, – общие фундаментальные принципы и ценные философские идеи, из которых исходили их творцы.

В связи с поиском общих фундаментальных принципов, объединяющих различные науковедческие теории, А. П. Огурцов поделил историю науковедения ХХ-начала XXI вв. на два периода – довоенный и послевоенный. Первый из них опирался на эпистемологию, а второй – на социологию.

Высшей ценностью первого, эпистемологического, периода в науковедении была истина. Стремление к ней объединяло всех науковедов этого периода, несмотря на теоретические расхождения между ними.

А. П. Огурцов писал: «При всех различиях в трактовке науки независимо от того, исследовались ли структура научного знания или его рост, от того, как понималась истина, на которую ориентируется научное знание, на какие методы научного исследования делается акцент, независимо от этого научное знание рассматривалось как когнитивная деятельность, направленная на постижение истины и регулируемая определёнными методами исследования и изложения» (там же. С. 17).

Выдвижение истины на положение высшей научной категории в первый период развития философии науки сопровождалось расцветом сциентизма в обществе. Под сциентизмом в точном значении этого термина следует понимать выдвижение науки на приоритетное положение по отношению к другим сферам духовной культуры. По мнению А. П. Огурцова, такое положение наука занимала в цивилизованных странах с начала ХХ в. до середины его 60-х годов.

А. П. Огурцов писал: «Наука обладала приоритетом среди остальных форм духовной деятельности: она занимала первенствующее место в современной культуре, с нею связано развитие техники и рост благосостояния людей, а предлагаемые ею пути рационализации стали не просто дорогами цивилизации, но и методами построения философии» (там же).

Для второго, социологического, периода в развитии философии науки характерны следующие черты – превращение науки в социальный институт, выдвижение в философии науки не научной эпистемологии, а социальной философии науки, интерсубъективность, деконструктивизм, социокультурный анализ науки.

Превращение науки в социальный институт. «В этот второй – послевоенный период сформировалось то, что и называется Большой наукой с её громадными институтами, государственной финансовой и социальной поддержкой, с кадрами научных сотрудников, перед которыми ставятся вполне чёткие государственно важные цели, определяются сроки выполнения и необходимые ресурсы. Наука после Второй мировой войны стала социальным интитутом» (там же. С. 18).

Приоритет социологии науки. «Ядром исследовательских программ, анализирующих науку, стала социология, которая трактовала науку то ли как социальный институт, то ли как научное сообщество внутри этих институций, то ли как формальные и неформальные связи между учёными разных специальностей и разных профессий. Ведущим мотивом изучения науки стал социальный» (там же. С. 19).

Интерсубъективность. «Знание при любом социологическом подходе оказывается совокупностью убеждений (belief), а его объективность – интерсубъективностью, достигаемой благодаря консенсусу» (там же.).

Консенсус (согласие), как мы понимаем, может состояться между людьми в отстаивании не только истинных, но и ложных идей. Вот почему консенсус в науке – её весьма сомнительное достижение. А. П. Огурцов пишет: «Наука есть прежде всего истинное знание, а не просто совокупность убеждений, разделяемых тем или иным учёным с научным сообществом» (там же. С. 14).

Деконструктивизм. «Знаменем социологического подхода к науке и стала “деконструкция” прежнего понимания науки и прежних концепций науки. Разрушительный пафос (у непозитивистов и постмодернистов. – В. Д.) был направлен прежде всего против гносеологической матрицы исследования научного знания и против прежних методов изучения науки» (там же. С. 20).

Руководствуясь синтетической идеей, А. П. Огурцов иногда чересчур благодушно относился к зарубежным науковедам. Деятельность неопозитивистов и постмодернистов была на самом деле не разрушением ради созидания, а разрушением ради разрушения.

Социокультурный анализ науки. «Социология науки, ставшая исходной в социальной истории науки, была восполнена культурно-историческим подходом к науке. Социокультурный анализ науки не мог осуществляться иначе, как в детальном изучении “отдельных случаев” – описаний истории семьи, биографии учёных, их образования, культурного влияния, научных школ» (там же. С. 20).

В первой книге главного труда А. П. Огурцова анализируются концепции науки, созданные на протяжении всего ХХ в. Мы находим здесь подробнейший анализ теорий Э. Маха, Л. Витгенштейна, М. Шлика, Р. Карнапа, М. Хайдеггера, К. Поппера, Т. Куна, и др. Мы вновь здесь обнаруживаем удивительное благодушие автора этого труда к теориям указанных авторов. Приведу только один пример – с Венским кружком, о главе которого – Морице Шлике – я уже упоминал во введении.