Занимательное дождеведение. Дождь в истории, науке и искусстве - Синтия Барнетт Страница 33

Маленького Тома Джефферсона манил пик в предгорьях Голубого хребта. Глядя на эту вершину, он представлял себя всадником, скачущим над бурями.

Гора возвышалась над плато Пидмонт в Виргинии и была хорошо видна с отцовской плантации Шэдуэлл. Том родился там в 1743 году, но детство провел, по большей части, в других местах – сначала на еще одной плантации, расположенной на юге штата, а затем при школе, куда уехал учиться.

Осваивая в восьмидесяти километрах от дома греческий, латынь и французский, юный Джефферсон грезил приключениями, ждущими его в родном Шэдуэлле, землей и морем, воплощавшими его идеал. Главный элемент здешнего ландшафта – Голубой хребет – появился, как и сам мальчик, на разломе европейского и американского континентов. Так же и свойственный этому региону приятный климат породило благодатное совмещение двух глобальных погодных режимов. Холода и бури, распространяющиеся по континенту с великих западных гор, смягчаются на Пидмонте, встречаясь с теплом атлантического течения Гольфстрим. Температуры становятся комфортнее, дожди – ласковее.

Приезжая в Шэдуэлл и живя в отцовском доме на ферме у реки Риванны, подвижный рыжеволосый веснушчатый паренек частенько отправлялся пешком или на лошади примерно за пять километров, к подножию завораживавшей его вершины. До самой высокой точки оставалось еще 264 метра – крутой подъем сквозь густой можжевельник и тонкие слоистые облака, которые на самом пике расступались, открывая взору поистине райское зрелище – далекие серо-голубые горы.

Этот пейзаж столь глубоко погрузил мальчика в «природные движения… в нескончаемом круговороте», что он на всю жизнь проникся страстным интересом к тому, как функционируют растения и почва, животные и атмосфера. Год за годом Джефферсон записывал, когда впервые запел козодой, когда расцвели дикие кизиловые деревья, которые, словно канделябры, озаряли мглистый горный подлесок, – и регистрировал почти каждый дюйм дождя, проливавшегося на него на протяжении более полувека.

Именно здесь, прежде чем стать одним из основателей нации, Джефферсон решил обустроить собственную вотчину, свою «маленькую гору», которую он назвал Монтичелло. «Как же это прекрасно – заглядывать в мастерскую природы, – восхитится он позднее в своем самом задушевном описании этого места, – видеть ее облака, град, снег, дождь, гром, и все это созидается у наших ног!»

В двадцать пять лет Джефферсон начал ровнять вершину горы, чтобы возвести там дом и провести в нем всю жизнь. Неоклассическое здание с куполом вполне соответствовало величественному пейзажу и своему обитателю, так что вскоре поместье Монтичелло стало самой знаменитой частной резиденцией в Америке. Но оно явно не подходило отцу американской независимости, который одновременно задавал тон в развитии архитектуры и сельского хозяйства, науки и изобретательства, поэтому прослыло еще и на редкость неудачно выбранным местом для дома.

В Америке XVIII века никто не строил на такой высоте. Даже восторженный биограф Джефферсона Дюма Мэлоун писал, что его решение поселиться на возвышении, «похоже, бросало вызов здравому смыслу». У Джефферсона были проблемы с водой. Видимо, ослепленный своим детским образом всадника над бурями, он осознал проблему слишком поздно.

Проектируя дом в Монтичелло, Джефферсон опирался на принципы итальянского архитектора XVI века Андреа Палладио. Но пренебрег первым правилом, которым руководствовался в эпоху Возрождения его кумир, выбирая место для виллы: строить у реки, чтобы сочетать красоту воды с ее пользой для повседневной жизни.

На восточной окраине Северной Америки коренные жители селились возле рек по меньшей мере 12 000 лет. В более поздние времена на речных берегах возникли 10 из 13 первых британских колоний. Реки были жизненно необходимы для сообщения, для полива огорода в засуху или для работы мельницы, какую отец Джефферсона построил на Риванне близ поместья Шэдуэлл.

В ту пору всю логику и практические аспекты жизни искажало рабовладение. Когда настало время соорудить в Монтичелло колодец, один нанятый землекоп и бригада рабов сорок шесть дней врубались в горную породу на 20 метров вглубь, чтобы найти воду. На красных глинистых почвах Виргинии обычно приходилось копать менее чем на половину такой глубины.

Но дело заключалось не просто в том, что хозяин не вникал в детали, предоставляя заботиться о них работникам. Джефферсон до такой степени зациклился на создании идеального дома и ландшафта, что просчитывал все элементы – от формы и количества кирпичей на облицовку террас до веса отдельных горошин, вызревающих на огороде. И все же, вкладывая столько сил в усовершенствование Монтичелло, в том числе в реализацию своих представлений об идеальном для человека климате, он никогда не уделял столько же времени размышлениям о том, откуда брать воду. Он считал, что может положиться на дождь.

Отправляясь через Атлантический океан в Новый Свет, первые британские колонисты, исходя из здравого смысла, предполагали, что режим погоды в Северной Америке будет по географической широте соответствовать европейскому. На самом же деле они покидали края с одним из самых мягких климатов в мире ради мест, где он более близок к экстремальным показателям. В Западной Европе климат комфортнее, чем в Соединенных Штатах, во многом благодаря теплу мощного океанического течения, связывающего обе стороны Атлантики в историческом и культурном отношении, – Гольфстрима.

Колонисты ожидали, что на земле, которую они назвали Виргинией, вскоре расцветут те же сельскохозяйственные культуры, что и в Испании и Португалии, – оливковые и апельсиновые деревья, сахар и специи. Вместо этого они сразу же оказались в условиях заключительных, кульминационных лет малого ледникового периода в Северной Америке. Температура падала до самых низких значений в XVII веке, так что река Делавэр и значительная часть Чесапикского залива замерзали. Весенняя пора могла приносить унылые дожди и страшные наводнения, лето – губящую посевы засуху. Высокая смертность и крах многих первоначальных колоний изменили представления европейцев об Америке и ее климате подобно тому, как внезапный паводок разрушает всю любовь к летнему ливню.