Хождение по звукам 2.0. 33 истории о популярной музыке: от The Beatles до Билли Айлиш - Лев Ганкин Страница 33

Вопреки распространённому представлению, первый хит Саммер не имел в заголовке слова «love» (это потом она начнёт штамповать именно такие шлягеры с бесперебойностью свежеотлаженного конвейера). Песня «The Hostage», прогремевшая в 1974-м в континентальной Европе (прежде всего в Голландии и Франции) стала дебютной удачей для Саммер и её постоянных творческих партнёров: продюсеров Джорджо Мородера и Пита Беллотта. Именно здесь певица впервые почувствовала себя не частью какого-то чужого спектакля – как в мюзикле «Волосы», – а на авансцене, звездой, к которой прикованы взгляды. И это несмотря на то, что, во-первых, в Германии, где всё ещё располагалась её штаб-квартира, песню вообще не стали выпускать по политическим соображениям – дело в том, что в ней рассказывается история киднеппинга, а у одного из немецких политиков как раз незадолго до этого похитили ребёнка и требовали за него выкуп. А во-вторых, диско тут ещё и не пахнет – разве что в наложенных поверх основной аранжировки струнных чувствуется предвосхищение этого звучания. Ничего удивительного: Мородер и Беллотт были студийными профессионалами, держащими нос по ветру – они знали, как устроена музыка в разных жанрах, и совершенно не были зациклены на диско или каком-либо ином саунде.

Более того, во втором полноформатном альбоме, который они сделали с Донной Саммер, «Love to Love You Baby» 1975 года, на второй стороне есть и R&B, и кабаре, и даже нечто вроде блюз-рока. Но помнят эту пластинку, конечно, не за эти эксперименты, а за композицию, занимающую всю её первую сторону целиком. Вокруг этого трека – заглавного – очень много разных сюжетов. Первый из них связан непосредственно с его сочинением и записью. На рубеже 1974–1975-го панъевропейским хитом после очередного переиздания вновь стала бессмертная «Je T’Aime, Moi Non Plus» Сержа Генсбура и Джейн Биркин – песня, целиком построенная на чувственном шёпоте и эротических стонах; будучи не только композиторами, но и прежде всего хваткими дельцами, Мородер и Беллотт принялись обсуждать, не сделать ли им с чьей-нибудь помощью кавер-версию и не состричь ли таким образом купонов. Разговор подслушала Донна Саммер и пришла в негодование: зачем, мол, записывать кавер-версию, они и сами могут сочинить не хуже, а она – не хуже спеть! И в самом деле, если говорить о вокальных данных, то Джейн Биркин рядом с Донной совсем нечего ловить… Впрочем, здесь, как вы понимаете, требовалось нечто иное, и продюсеры поначалу воспротивились – сообщили Саммер, что подобное, дескать, совсем не подходит её образу. Но она оказалась настойчива и в итоге записала «Love to Love You Baby», хотя для этого пришлось выгнать всех, кроме Джорджо Мородера, из студии – имитировать оргазмы (журнал Time потом насчитает в длинной версии трека 22 штуки) на глазах у целой толпы у неё категорически не получалось.

Это – один сюжет, а второй развернулся чуть позднее, и местом его действия стали Соединённые Штаты. Именно там жил, работал – а ещё периодически закатывал модные вечеринки для истеблишмента – продюсер Нил Богарт. И как-то раз он поставил на одной из своих тусовок трек, который ему недавно прислали из Германии: вы уже наверняка догадались, что это и была песня «Love to Love You Baby». Кончилось тем, что разгорячённые гости попросили включить её ещё раз, потом ещё раз и ещё. Что происходило на вечеринке параллельно, остаётся лишь догадываться: как говорится, «то, что происходит в Лас-Вегасе, остаётся в Лас-Вегасе». Так или иначе, Богарт позвонил в Германию и сказал озадаченным Мородеру с Беллоттом – гоните 20-минутную версию. Те сначала решили, что американский продюсер сошёл с ума, но он знал, что делает – более того, чуть позже в одном из интервью весьма внятно объяснил свой необычный запрос. «Понимаете, – говорил Богарт, – есть разная музыка для разных людей. Для детей – бабблгам. Для кислотных фриков – психоделический гитарный рок. Для тех, кому нужно что-нибудь умное под пивко, – Джон Прайн. Но где музыка для тех, кто просто хочет расслабиться и заняться любовью?! Ведь если включить радио, там каждые четыре минуты меняется песня – куда это годится? Портит весь настрой». После чего Богарт добавил, что до песни Донны Саммер лучшим саундтреком к сексу для него был 18-минутный трек «In-A-Gadda-Da-Vida» рокеров Iron Butterfly. Что ж, в этом заочном соревновании героиня этой главы точно победит без труда.

Песня «Love to Love You» покорила американский рынок, но Донна и её продюсеры пока не спешили перебираться за океан. Вообще жизнь и творчество певицы опровергает сразу несколько популярных стереотипов: например, тот, согласно которому диско – это сугубо американская история. Понятно, что те, кто ассоциирует жанр исключительно с фильмом «Лихорадка субботнего вечера» с Джоном Траволтой, будут в этом уверены, но на деле генезис жанра – весьма неоднороден, и афроамериканские фанк и соул в его внутренней ткани постоянно взаимодействовали с большим количеством европейских влияний. Не случайно, один из самых ярких и востребованных поджанров диско – это итало-диско, или просто итало, неспроста так поименованное (Джорджо Мородер, итальянец по происхождению, считается одним из его крёстных отцов).

И ещё одно ложное убеждение: что диско всегда про хиты, про отдельные песни, а не про целостные альбомы. Пластинки, которые Донна Саммер стала штамповать после успеха «Love to Love You» свидетельствуют об обратном – на секундочку, это всё были концептуальные альбомы, прямо как «Sgt Pepper’s Lonely Hearts Club Band» The Beatles или «Dark Side of the Moon» Pink Floyd. Кстати пришлась страсть Пита Беллотта к чтению книг – он стал рисовать в своём воображении альбомы Донны как своего рода музыкальные романы: сначала «A Love Trilogy», вдохновлённый трилогией Мервина Пика о «Горменгасте», потом «Four Seasons of Love», вовсе не диско-переложение Вивальди или Чайковского, как можно было бы подумать, а запись, образцом для которой послужил «Александрийский квартет» Лоренса Даррелла. И наконец, в 1977 году вышел альбом «I Remember Yesterday», на котором – и особенно на одной композиции с которого – придётся остановиться подробнее.

По легенде, Брайан Ино, работавший в 1977 году с Дэвидом Боуи над легендарной берлинской трилогией альбомов, вбежал в студию, помахивая только что приобретённым синглом Донны Саммер «I Feel Love», и объявил – вот будущее популярной музыки. Интересно в этом контексте, что песня и сочинялась как звуковой образ будущего – дело в том, что вышеупомянутый альбом «I Remember Yesterday» был структурирован вокруг очередной амбициозной концептуальной идеи: каждый трек в нём должен был символизировать одно из десятилетий XX века. Поэтому начиналось всё с ретро- аранжировок по мотивам довоенных и военных времён, а заканчивалось в первой редакции современностью, звуком конца 1970-х, пока продюсерам не пришло в голову, что любопытно будет заглянуть и в будущее – и уже на финальной стадии в пластинку добавили «I Feel Love». Которую в соответствии с эстетической задачей решили целиком исполнить на синтезаторах – то есть на самом современном музыкальном инструменте из тех, что был доступен авторам. Прочь раскидистые диско-аранжировки со струнными и духовыми – даёшь электронный минимализм.

И именно этот трек действительно, что называется, перевернул игру. Да, подобное звучание уже встречалось, скажем, в творчестве Kraftwerk, но там не хватало одного элемента – а именно, вокала Донны Саммер. Певица по-настоящему вложилась в песню, потому что эмоция трека идеально совпала с событиями в её личной жизни – как вспоминал Пит Беллотт, когда он пришёл к Донне, чтобы поработать над композицией, та как раз висела на телефоне; позже выяснилось – на том конце провода был её астролог, с которым она консультировалась на предмет того, есть ли смысл связать жизнь с её новым романтическим увлечением, кудрявым гитаристом и клавишником Брюсом Судано из группы Brooklyn Dreams. Звёздный прогноз оказался благоприятным, и Саммер пришла в восторг – тема «I Feel Love», таким образом, пришлась аккурат ко двору. Хотя поёт она тут нарочито роботизированным, словно бы бестелесным голосом, вокал с характерным лёгким придыханием, тем не менее, как будто бы вдыхает жизнь в строгую инструментальную конструкцию, одушевляет электронную архитектуру трека. К слову, Донна действительно прожила с Брюсом Судано всю оставшуюся жизнь – астролог, похоже, не зря ел свой хлеб.