Как далеко ты сможешь пройти? - Джон Маклин Страница 32

«Сохраняй присутствие, — напоминал я себе. — Не возвращайся в прошлое. Не уносись в будущее. Находись здесь. Сейчас. На этом тренажере. Ощущай вес. Проникнись этим моментом». Тремор не заставил себя долго ждать, и в этот раз тоже первыми начали трястись руки. Груз раскачался и бился о раму тренажера. Постепенно тремор охватывал все мое тело. Но теперь, когда я знал, чего ждать, мне было легче не мешать процессу. Интенсивность колебаний усилилась. Ноги выплясывали передо мной какой-то неистовый танец. Я прогнулся, не открывая глаз и медленно дыша. Когда я расслабился, тремор усилился.

— Вот так это работает, — сказал Кен. — Чем больше ты расслабляешься и чем медленнее двигаешь вес, тем более хаотичным становится тремор.

— Судя по тому, что со мной сейчас было, твоя методика действительно работает, — сказал я после того, как тремор прошел.

Кен расхохотался.

— Вот именно! Когда у тебя возникает непосредственная связь с сопротивлением, в процесс вовлекается вся нервная система. Мы работаем не просто с какой-то одной частью твоего тела. Тренажер для тяги сверху не столько воздействовал на мышцы, сколько заставлял всю нервную систему высвободить напряжение, которое ты в ней накопил, вроде как отпустить туго закрученную резиновую ленту.

— Считай, что я понял, — сказал я. — И что теперь?

— На сегодня хватит. Мы еще поработаем на тех же самых тренажерах завтра, поглядим, что получится, а затем подумаем над программой третьего и четвертого дня.

В целом этот первый сеанс длился чуть больше двух с половиной часов. К концу занятия боли в моем плече, в правой ноге и седалище значительно ослабли. К сожалению, ослабление боли не улучшило мой сон. Полночи я проворочался в кровати, пытаясь найти удобную позу. Временами мое тело сотрясали отголоски тремора, который я испытал днем. А когда мне все же удалось уснуть, на меня обрушился поток каких-то причудливых снов. В общем, это была одна из самых худших ночей в моей жизни.

На следующее утро Кен подошел ко мне и с лукавой улыбкой спросил:

— Ну, как спалось?

По его тону мне стало ясно, что он уже знает ответ.

— Ужасно, — сказал я. — Но что-то мне говорит, что тебе это прекрасно известно.

Кен весело рассмеялся.

— Это часть процесса перенастройки. Вроде как твоя нервная система проводит разгрузку данных. Через день-два ты снова сможешь нормально спать.

В тот день мы повторили комплекс упражнений. Тремор начинался быстрее, и его интенсивность была выше. В конце сеанса Кен сел на лавку напротив меня и спросил:

— Ну, и как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответил я. — Правда хорошо.

— А плечо?

— Лучше, — сказал я и добавил, кивая и улыбаясь: — Лучше, чем было.

— Очень хорошо, — произнес Кен, затем, немного помолчав, продолжил: — Ты приехал сюда из-за плеча, но я думаю, что причина не только в этом. Чего ты хочешь на самом деле, Джон?

— Хочу ходить и бегать, — не задумываясь, ответил я.

Даже несмотря на то, что в последнее время я все внимание уделял гребле и подготовке к завоеванию золотой медали в Рио, ходить мне хотелось так же сильно, как в день возвращения домой из оздоровительного ретрита. Но кого я пытаюсь обмануть? Даже если бы я не побывал в том ретрите и не прошел сеанс гипнотерапии у Сони, даже если бы я не потратил месяцы на освоение практики глубокой медитации, во время которой видел себя снова способным ходить и бегать, мой ответ Кену все равно был бы таким же. Даже после двадцати пяти лет, проведенных в инвалидной коляске, моя мечта о возвращении способности ходить не умерла.

— Судя по активности твоих ног, за которой я наблюдаю последнюю пару дней, я не вижу никакой причины, по которой ты не смог бы это делать, — задумчиво произнес Кен.

Я не мог поверить своим ушам. Когда я появился дома у Кена два дня назад, мне пришлось пользоваться костылями, чтобы поддерживать свой вес и подняться по ступенькам крыльца, не оборудованного пандусом. Кен шагал рядом со мной. Он видел, что мои ноги не работали, но все же поверил, что они на это способны. Его слова привели меня в неописуемое воодушевление. Было похоже, что я прибыл сюда как раз в нужное время и нашел единственного человека, который мог мне помочь.

— В самом деле? — спросил я.

— Да. Когда на тренажерах у тебя начинался тремор, твои ноги реагировали стабильно и синхронно.

Он показал мне несколько видеозаписей.

— Смотри, — сказал Кен. — Обрати внимание на то, что правая нога не отстает, а словно в зеркале отражает движения левой. Это означает, что информация беспрепятственно доходит от мозга до самой стопы. Джон, твои ноги реагируют на тремор так же, как у человека с неповрежденным спинным мозгом.

Я жадно ловил каждое его слово.

— В самом деле? Как такое может быть? — изумленно спросил я.

— Повреждение твоего спинного мозга можно сравнить с контрольно-пропускным пунктом на автостраде, который не позволяет нейронам посылать сигналы вверх и вниз. В результате того, что в погоне за спортивными достижениями ты двадцать пять лет подвергал себя колоссальным физическим нагрузкам, твои нейроны нашли способ посылать сигналы в объезд этого КПП, — объяснил Кен.

— Так вот почему у меня появилась возможность вернуть способность ходить.

— Да. Я не вижу никаких причин, способных этому воспрепятствовать, — уверенно сказал Кен.

— Так давай попробуем. Что мне нужно сделать?

— Мы вплотную займемся твоими ногами завтра. Верный своему слову, Кен усердно трудился над моими ногами. Он по-прежнему использовал тренажеры для верхней половины тела, но уделял больше внимания упражнениям для ног, каждый раз внимательно наблюдая за их движениями. Во всяком случае, я так думаю. Ведь мои глаза все время были закрыты.

В конце сеанса четвертого дня Кен сказал мне:

— А теперь давай встанем… Если ты хочешь начать ходить, тебе нужно поставить правую стопу на землю, то есть передать ей информацию о том, что она должна сделать.

Я уже пробовал делать шаги раньше, но каждый раз сталкивался с двумя проблемами. Во-первых, я не мог двигать правой стопой вверх и вниз. На языке медицины это называется отвислой, свисающей или даже конской стопой. Когда я пытаюсь двигать ногой, стопа цепляется за землю, и я падаю. Вот почему, когда я передвигаюсь на костылях, мне приходится переносить весь вес своего тела на руки и использовать левую ногу, чтобы удерживать равновесие и сохранять направление. Чтобы защитить правую ногу, ее нужно осторожно отрывать от земли и подтягивать вслед за левой. Необходимость защищать правую ногу связана с другой проблемой, которая возникает, когда я стою и тем более когда хожу, — с болью. Каждая попытка постоять, даже совсем недолго, вызывает в правой стопе острую боль. Когда я снова сажусь, боль не исчезает, а становится ноющей и вызывает состояние усталости. Я всегда знаю, что за любую попытку хоть сколько-нибудь постоять на ногах или слишком много пройти на костылях придется заплатить очень высокую цену. Можно сразу поставить крест на планах что-нибудь сделать в течение всего оставшегося дня и следующего тоже.