Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь - Стивен Ландсбург Страница 32

Должны ли американцы работать и инвестировать еще больше, чтобы увеличить промышленное производство? Ответ экономиста таков: да, но только в том случае, если это делает их счастливее. В новостях об экономическом росте говорят так, словно он приносит одни только выгоды, не сопровождаясь соответствующими издержками. Рост действительно выгоден индивидам, поскольку позволяет им увеличить потребление в будущем. Условия, которые вызывают экономический рост, создают издержки для индивидов, которые вынуждены работать больше и потреблять меньше в настоящем. Стоящий ли это компромисс? Ответ зависит исключительно от предпочтений самих людей. Экономист не думает о том, что «хорошо для экономики».

Если бы Ричард Дж. Деннис заботился об индивидах, а не о таких абстрактных сущностях, как экономика или государство, он не совершил бы этих ошибок, учитывая только расходы государства, когда дело касалось затрат, связанных с содержанием полиции, судов и тюрем. (Государственные расходы — это реальные издержки, но только потому, что счета в конечном счете оплачиваются индивидуальными налогоплательщиками). Он не проглядел бы затраты индивидов, которые находятся в тюрьмах, индивидов, которые тратят средства, чтобы защититься от преступлений, и отдельных правонарушителей, связанных с наркотиками, которые тратят средства, чтобы не быть пойманными.

Так как все индивиды имеют значение, и у разных людей могут быть противоположные интересы, нам необходимо найти правило для сопоставления предпочтений одного человека с предпочтениями другого. Если нам нужно решить, расширять ли лесозаготовительную промышленность, и если Джек больше ценит газеты, а Джилл — леса, нам требуется некий способ для сравнения потенциальных приобретений Джека с потенциальными потерями Джилл. Существует множество философски обоснованных позиций, и логика анализа затраты-выгоды (в другом месте я называю его «логикой эффективности») делает вполне определенный выбор ^[18]. Эта позиция озвучена в нашем втором базовом принципе: все индивиды одинаково значимы, а сила их предпочтений оценивается по их готовности платить. Если Джек оценивает дерево на лесопильне в 100 долларов, а Джилл оценивает растущее в лесу дерево в 200 долларов, то мы говорим, что выгода лесозаготовок составляет 100 долларов, а затраты — 200 долларов. Мы не рассматриваем нравственное достоинство Джека или Джилл.

В принципе, если мы замечаем изменение в политике (скажем, переход от к терпимому отношению к ним), можно провести следующий мысленный эксперимент. Выстроить всех людей, которые поддерживают статус-кво, и спросить каждого из них, какую сумму он готов заплатить, чтобы политика осталась неизменной? Суммировав полученные ответы, мы получим общие затраты изменения политики. Теперь выстроим всех людей, поддерживающих изменения, и спросим каждого, сколько он готов заплатить, чтобы политика изменилась? Сумма их ответов и есть общая выгода.

Настаивая на одинаковом отношении ко всем индивидам, мы можем прийти к некоторым поразительным выводам. Один из выводов заключается в том, что само по себе изменение цены никогда не бывает ни благом, ни злом. Все, что приобретает покупатель, теряет продавец. Изменения цен нередко вызваны изменениями в технологии или правовой среде, которые могут одновременно оказывать положительное или отрицательное влияние на производственные издержки или уровень потребления. Но изменение цены само по себе не является ни благом, ни злом.

В 1992 году многие процентные ставки резко упали. В New York Times был опубликован большой очерк о том, насколько это прекрасно: теперь заемщикам стало легче финансировать автомобили, дома и производственное оборудование. В качестве незначительного замечания в статье признавалось, что эта картина была не такой уж радужной для кредиторов; эта проблема называлась в ней неприятным «побочным эффектом». Но процентная ставка похожа на цену. У каждого заемщика есть кредитор, и каждый взятый взаймы доллар — это доллар, отданный взаймы. Все преимущества низкой процентной ставки полностью уравновешиваются ее недостатками. Заемщики и кредиторы одинаково значимы.

Когда мы приступаем к анализу затраты-выгоды, мы принимаем на себя обязательство относиться ко всем одинаково. Покупатели находятся на равных с продавцами, заемщики — на равных с кредиторами, а наркоторговцы, воры и наркоманы — на равных с полицейскими, товарными брокерами, владельцами Chicago White Sox и святыми.

Если господин Деннис вспомнил бы, что все индивиды одинаково значимы, он бы посчитал время нахождения наркодилеров в тюрьме затратами и рост потребления у добровольных потребителей — выгодой. Он бы понял, что перемещение доходов с помощью налогов или в форме воровства не создает и не разрушает никакого богатства; оно лишь передает богатство индивидов другим, а предпочтения и тех, и других одинаково важны.

Вероятно, господин Деннис не согласен со всеми философскими или политическими последствиями одинакового отношения ко всем людям. Ни один экономист не станет отрицать его права на такую позицию, и многие из экономистов — возможно, даже большинство — будут испытывать к ней большую симпатию. Однако если он придерживается такой позиции, то он оценивает политику не на основе анализа затраты-выгоды. Кроме того, он обязан поведать нам, что это за альтернативные основания. Перечисление вещей, которые он готов считать затратами, и вещей, которые он готов считать выгодами, не слишком полезно для читателя, желающего узнать, соответствуют ли философские предпочтения автора его собственным. Любой эксперт, занимающийся анализом государственной политики, должен разъяснить свои моральные критерии, а затем уже предлагать оценку, которая согласуется с такими критериями. Многие экономисты в большинстве случаев используют критерий затраты-выгоды в качестве общего принципа для оценки политики ^[19]. Иногда его выводы ставят нас в непростое положение. Сталкиваясь с политикой, которая обогатит какого-нибудь Рокфеллера на 1,000 долларов за счет 900 долларов матери-одиночки, критерий затраты-выгоды рекомендует нам согласиться с ней. То же верно, если заменить Рокфеллера главарем банды убийц. В таких случаях почти каждый экономист наверняка захочет отступить от строгого соблюдения критерия затраты-выгоды.

Тем не менее когда экономист вынужден заниматься оценкой экономической политики, одним из его первых инстинктивных позывов становится анализ затраты-выгоды в соответствии с двумя базовыми принципами. И на это есть по крайней мере две причины.

Во-первых, если критерий затраты-выгоды применяется последовательно, то большинство людей, вероятно, приобретут больше, чем потеряют в результате различных политических решений. Это так, хотя в любом частном случае применения могут несправедливо пострадать хорошие люди. Когда мы запрещаем лесозаготовки и это оборачивается выгодой для Джилл в 200 долларов и потерями для Джека в 100 долларов, Джек хотя бы может утешиться, зная, что мы примем его сторону в будущих спорах, где его потенциальная выгода велика. Мы те, кто руководствуется критерием затрат-выгод, — будем выступать против вас, когда вы теряете не слишком много, и за вас, когда вы можете приобрести достаточно много; в итоге мы, скорее всего, принесем вам больше пользы, чем вреда.