Беседы с дочерью об экономике - Янис Варуфакис Страница 32

Как часто и бывает, биткоин пал жертвой своего успеха. Хотя никому не удалось, и вряд ли удастся, вмешаться в алгоритм Накамото, зло всегда найдет, как проникнуть и похитить плоды чужого труда. Как только меновая ценность биткоина пошла вверх, многие владельцы больших объемов биткоина стали бояться, что какой-нибудь хакер разрушит систему и перепишет на себя все их деньги. Тогда биткоиновые предприниматели стали предоставлять электронные услуги по страхованию биткоинов, размещая их на специально защищенных серверах. Но среди этих предпринимателей нашлись нечестные люди, которые переписали на себя застрахованные ими биткоины; а так как все они существуют под псевдонимами, найти этих преступников никогда не получится.

Это очень важная история. Она напоминает нам, почему только государство может контролировать оборот денег. Ведь только государство знает всех своих граждан и поэтому может проследить, чтобы никто не украл чужие деньги. Только государство может, как непререкаемая власть, отменить незаконную транзакцию – перевод денег с одного счета на другой. Только государство может объявить вора в розыск и поймать его.

Может быть, нас не радует эта мысль, но государство в конечном счете – единственная надежда жить цивилизованно и в безопасности. Важно только установить общественный контроль над государством, чтобы оно не принимало поспешных решений в угоду частным лицам.

Аполитичные деньги – опасная фантазия

С тех пор как промышленная революция сделала возможным создание огромных сетевых фирм, таких как предприятия Эдисона и Форда в начале XX века и как Google и Apple в наши дни, рыночные общества связали свою судьбу с возможностью резкого и значительного увеличения кредитования. Я уже объяснял тебе, начиная со второй главы, что стремительный рост прибыли в рыночном обществе, неведомый всей предшествующей истории, не был бы возможен без предоставления кредитов банкирами. А банкиры могут давать займы, потому что запускают свои длинные руки в будущее, извлекают оттуда еще не произведенные ценности, и переносят их в настоящее под видом кредита предпринимателям. Чтобы возникли фирмы-гиганты, Edison, Ford, Google, Apple… – должен был образоваться огромный долг настоящего перед будущим.

Для этого было бы недостаточно такой денежной системы, как система с оборотом сигарет в концентрационном лагере. Там, как мы говорили, «банкиры» давали в долг сигареты, которые у них уже были, – которые были прямо при них. Но чтобы создать тяжелую промышленность, громадные сети производства и распределения электроэнергии, железные дороги и прочее, недостаточно реальных «сигарет» рыночных обществ – золотых монет, меновую стоимость которых выражают находящиеся в обороте бумажные деньги. По этой причине банкиры и овладели той способностью, которую мы обсуждали в предыдущих главах – давать в долг деньги, которых ни у них самих, ни вообще ни у кого нет. Это деньги, созданные из ничего, представляющие собой одну строчку в чеке как расписке. Именно так настоящее оказывается в долгу перед будущим.

Даже когда государства, например в 1920-е годы, пытались сделать объем денежной массы постоянным и привязанным к тому количеству золота, которым располагало правительство (так они пытались сохранить меновую стоимость денег и не допустить инфляции), банки нашли способ выпускать достаточно мнимых денег, чтобы подпитывать промышленных гигантов. Они не одалживали ни у кого, чтобы дать в долг господину Форду или господину Эдисону: они просто кредитовали счета этих господ деньгами, которых у них самих не было, а те передавали эти доверенности дальше по счетам своим вкладчикам и рабочим (талоны, так называемые суррогатные деньги), которые, в свою очередь, несли эти доверенности в магазины, где на них покупали товары и услуги. Так стало расти производство, стали расти доходы, потому что вкладчики получили деньги, которые банкиры произвели из пустоты! А процент, разумеется, достался банкирам!

Банки и сейчас одалживают из будущих ценностей, которые еще не произведены: чего еще нет, но уже работает, принося проценты в настоящем, чтобы быть оплаченным порабощенным будущим. Такая практика сомнительна лишь в одном отношении, как мы и обсуждали в предыдущих главах: банки оказываются заложниками собственного успеха. А что будут делать банки, если они сейчас потратят больше, чем можно будет возместить в будущем? Тогда случится кризис, будет крах, будет безработица. Поэтому государства и пытаются воздействовать на банкиров, что нелегко для политиков, слишком тесно связанных с банкирами – ведь последние обычно и финансируют их избирательную кампанию!

Но если вернуться в 1920-е годы, то мы видим, что если бы государства запретили банкам производить новые деньги из пустоты, то не было бы того промышленного чуда, которое изменило весь мир и рыночное общество зашло бы в тупик. Но с другой стороны, когда банкам было разрешено действовать безнаказанно, они произвели столько новых денег, что вместе с электростанциями и небоскребами поднялись огромные финансовые пузыри, схлопывание которых в 1929 году повергло человечество в пропасть варварства. Ту же последовательность событий мы наблюдали вновь в 2008 году.

Обратимся снова к биткоину и к мечте о создании аполитичных денег.

Биткоин пытается быть цифровым соответствием сигаретам в концентрационном лагере или золоту в планетарном масштабе. Он устроен так, как будто количество денег всегда одинаково, независимо от обстоятельств. Но если рыночное общество в наши дни принимает биткоин, оно должно быть готово к кризису, который случился в 1920-е годы.

Может случиться так, что банковская система найдет способ производить больше биткоинов, чем может существовать на самом деле. Например, она может выпускать, как в 1920-е, собственные суррогаты денег, всякого рода банковские бумаги и обязательства, а может как в 1990-е и в 2000-е использовать сложные компьютерные технологии, не позволяющие отследить все расчеты.

Кроме того, может быть, производство биткоинов окончательно станет зависимо от компьютерных алгоритмов, которые сами будут решать, сколько их выпустить. Тогда, как мы подробно говорили в пятой главе, рыночному обществу придет конец: мир машин обесценит весь человеческий мир.

Поэтому деньги должны быть государственными. Должен быть государственный орган, контролирующий денежную массу. Только так появляется хотя бы слабая надежда, что мы пройдем между Сциллой раздутых долгов и стремительной инфляции и Харибдой дефляции и кризиса.

Но современным государством управляют политики. Они чаще всего в своих личных интересах решают, как распределить общественные средства. А значит, они, в лице партий и общественных движений, определяют, как будет работать финансовая система. Поэтому единственная надежда на то, что деньги будут распределены правильно и поэтому финансовую систему не настигнет кризис, одна – демократия.

Только демократический контроль над политиками заставляет их служить всему обществу, а не самим себе.

В предыдущей главе мы то же самое говорили о том, может ли человечество избежать планетарной катастрофы. Мы тоже пришли к выводу, что нас спасет только демократия.