Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл Страница 32

Когда святой Петр увидел, что его дочь Петронилла слишком красива, он стал молить Бога, чтобы он наслал на нее лихорадку. Однажды, когда его ученики были подле него, Тит спросил: «Ты лечишь все недуги, почему ты не сделаешь так, чтобы Петронилла поднялась с постели?» И Петр ответил ему: «Потому что я доволен ее состоянием». Это никоим образом не означает, что он не мог излечить ее; ибо тут же он сказал ей: «Встань, Петронилла, и прислуживай нам». И девушка тут же выздоровела, встала и подошла, чтобы прислужить им. Но когда она закончила работу, ее отец сказал ей: «Возвращайся в постель, Петронилла!» Она вернулась, и ее тут же охватила лихорадка. Позднее, когда она стала совершенной в своей любви к Богу, отец исцелил ее окончательно.

В ту пору благородный господин, по имени Флакк, пораженный ее красотой, пришел просить ее руки. Она ответила: «Если ты хочешь жениться на мне, то пришли девушек, чтобы они проводили меня к твоему дому». Но когда девушки прибыли, Петронилла тотчас стала поститься и молиться. Получив причастие, она снова слегла в недуге и спустя три дня отдала свою душу Богу. ^[166]

В детстве святой Бернар Клервосский страдал от головных болей. Однажды к нему пришла молодая женщина, чтобы своими песнями облегчить его страдания. Но возмущенный ребенок выгнал ее из комнаты. И Бог вознаградил его за такое рвение; больной тут же встал со своей постели и был исцелен.

Извечный враг человека, увидев в юном Бернаре такое устремление к целомудрию, постарался расставить для него ловушки. Однако, когда однажды юноша, подстрекаемый дьяволом, все-таки задержал свой взгляд на женщине, ему вдруг стало стыдно за самого себя, и он вошел в ледяной пруд, чтобы искупить свой грех, и оставался там, пока не продрог до костей. В другой раз, когда он спал, в постель к нему легла обнаженная девушка. Бернар, заметив ее, молча отвернулся от нее, уступив таким образом ей часть своего ложа, и снова уснул. Лаская и поглаживая его некоторое время, несчастная вскоре настолько устыдилась своего поступка, несмотря на все свое бесстыдство, что вскочила с кровати и бежала, полная отвращения к самой себе и восхищения перед юношей.

И однажды, когда Бернар вместе со своими друзьями гостил у одной богатой госпожи, она, увидев его красоту, воспылала страстью к нему. Ночью она поднялась со своего ложа и легла рядом с гостем. Но он тотчас, как почувствовал кого-то рядом с собой, начал кричать: «Воры! Грабят!». После чего женщина сразу же убежала, весь дом поднялся на ноги, зажгли фонари, и все бросились на поиски грабителя. Но так как никого не нашли, все вернулись в свои постели и уснули, кроме той самой госпожи, которая, будучи не в силах сомкнуть глаза, снова поднялась и скользнула в постель к своему гостю. Бернар опять стал кричать: «Воры!». И снова поднялся крик, и начались поиски. И даже после этого хозяйка дома в третий раз предприняла попытку и вновь была отвергнута; после чего она наконец отказалась от своей порочной затеи, либо испугавшись, либо осознав, что продолжать все это бесполезно. На следующий день в дороге спутники Бернара спросили его, почему ночью ему так навязчиво снились воры. И он ответил: «Мне действительно пришлось отражать нападения вора; ибо хозяйка пыталась лишить меня сокровища, потеряв которое, я бы уже никогда не обрел его вновь».

Все это убедило Бернара в том, что жить рядом со змеей опасно. Поэтому он решил уйти от мира и вступить в монашеский орден цистерцианцев. ^[167]

Но и монастырские стены и уединение в пустыни не могут защитить от женского присутствия; ибо до тех, пор пока плоть отшельника облекает его кости и полна жизни, мирские образы всегда готовы смутить его. Святого Антония, который предавался аскезе близ египетских Фив, смущали сладострастные галлюцинации демонов-искусителей, которые, узнав о том, что он пребывал в уединении, слетелись к нему. Видения такого рода, с чреслами неотразимой привлекательности и манящими персями, на протяжении всей истории монашества смущали отшельников в их пристанищах. «Ah! bel ermite! bel ermite! Si tu posais ton doigt sur mon epaule, ce serait comme une trainee de feu dans tes veines. La possession de la moindre place de mon corps t’emplira d’une joie plus véhemente que la conquête d’un empire. Avance tes lévres…» ^{[168] [169]}

Вот что пишет Коттон Мадер из Новой Англии: