Больной врач, или Путешествие за грань жизни - Паата Амонашвили Страница 31

— Николай, у тебя действительно большая тяжесть в мыслях.

Капитан постучал по приборам, проверяя контакты, подтолкнул рукоятку газа, увеличивая обороты, и подумал: «Полетели!» Почувствовав, что хозяин взялся за штурвал, самолет радостно заворковал и тронулся с места.

Пока капитан выруливал на взлетную полосу, мотор размеренно жужжал, однако, скоро он напрягся до предела, затрещал, взревел и набрал скорость.

Так мы взлетели…

Через мыслерацию я слышал, что Антуан подумал:

— Молодец, птичка, оторвалась легко, несмотря на груз.

Мысли Аниты заплясали в хороводе:

— Урааа! Сбылась моя мечта! Я лечу! Видишь, Николай, я лечу на настоящем самолете! Смотри, домики внизу, как игрушечные! Капитан, ты герой! Это настоящее чудо, что ты умеешь летать!

Антуан мысленно улыбнулся и ответил:

— Благодарю тебя, маленькая принцесса! Полет — моя стихия.

Анита подумала:

— Капитан, а ты не мог бы направиться вот к тем тучам. Там их несколько. Я очень хочу пролететь сквозь облака.

Антуан ответил:

— Скажу честно, у нас свой курс, и мы не можем отклоняться. А тучи я могу обещать вам в достаточном количестве. Впереди нас ждет шторм. Возможно, даже, буря.

Я засуетился:

— Шторм? На небе всего лишь пара маленьких туч. Откуда тут может быть шторм?

Антуан ответил:

— Опыт так подсказывает. Видите белизну впереди по курсу?

Я ничего не видел.

А Анита продолжала радоваться:

— Какой прекрасный закат! Я хочу его нарисовать!

Антуан сказал:

— Вслушайтесь внимательно в музыку!

Я подумал:

— Никакой музыки здесь нет. Только шум двигателя.

Антуан возразил мне мысленно:

— Нет, есть. Посмотри вокруг и прислушайся к музыке лучей заката, к мелодии мерцания звезд, к сонате полей и гор под нами. Начинает звучать новая симфония грозы.

Анита воскликнула в мыслях:

— Я слышу! Я даже вижу музыку! Как красиво!

Неожиданно, среди этой красоты, в совершенно невинной тучке, мне померещилось абсолютно живое видение.

Из облака выступило лицо Софи. Она улыбалась, сияла и радовалась. Сидя на диване перед низким столиком в полутемном интерьере дорогой гостиницы она попивала коктейль, вкушала свежие фрукты, слушала спокойную музыку пианиста, а рядом с ней…

О, кошмар!

Она с Кэтчером!

На ее лице играла кокетливая улыбка, а в алчном взгляде Кэтчера горел огонь похотливого самца. Я взорвался от ревности, и сразу же в облаке замелькали длинные тонкие линии молний. Они сверкали через все тело Софи и ножом прошлись по слащавому лицу Кэтчера, оставляя на нем огненные раны…

Анита воскликнула мысленно:

— Смотрите! Я вижу впереди всплеск. Это молния? Вот еще…

Я негодовал. Анита услышала мои мысли и, посмотрев на меня, сочувственно спросила:

— Тебя беспокоит то, что эта девушка пошла в кафе с тем дядькой?

Я рассердился на нее:

— Ничего ты не понимаешь.

— Хорошо. Не хочешь, не буду тебя успокаивать.

Тем временем мы почти вплотную приблизились к этому сверкающему облаку, и я засуетился:

— Почему мы летим прямо в молнии… Нельзя ли облететь?

Капитан подумал в ответ:

— Нет, но можно остановить грозу. Ее вызываешь ты сам.

Я воскликнул в мыслях:

— Как?

— Выбрось пагубную ревность за борт, и молнии исчезнут. Забудь о страсти, и гроза затихнет. Отцепись от низких переживаний, и распогодится.

Я не мог.

Тут же на небесную авансцену выступила вторая бледно-серая туча со вторым живым видением. Там нарисовалось лицо Марии. Она тоже улыбалась, в левой руке держала тарелочку с сушей, а в правой — японские палочки для еды. Ужинала она в компании оппозиционера Крикунова. Склонившись, он с нежностью учил мою жену, как правильно пользоваться палочками.

Мое раздражение усилилось, и тут же засверкали молнии. Тучи быстро увеличились, скоро покрыли все небо, и огненные стрелы запрыгали между ними. Мне ужасно захотелось закурить и запить сигаретный дым крепким алкоголем. Это желание разыгралось так сильно, что я заерзал на месте, и тут увидел третье облако с изображением меня самого на операционном столе, со вскрытым черепом.

Тревога резко возросла. Сначала по самолету ударили порывы ветра, но скоро нас начали бить плетки ураганов, и самолет затрясся в болтанке.

Капитан спокойно объяснил:

— Не надо волноваться, мы пролетаем сквозь слой завихрения. Он вызван дурными мыслями Николая. Думаю, мы прорвемся, но будет лучше, если успокоится сам Николай…

Я же ничего не мог поделать с собой — суетился, волновался, дергался, и…

Неожиданно исчез свет…

Мы оказались в полной темноте, и капитан подумал:

— Вот это настоящий ночной полет!

Я ужасался:

— Кошмар! Не вижу даже собственные руки.

Анита подумала:

— Антуан, как ты находишь путь в такой тьме. В машине можно зажечь фары, и они осветят дорогу. А здесь что зажечь? И что освещать? Вокруг нас мгла…

Капитан ответил ей мысленно:

— Здесь мы включаем вот эти красноватые лампочки, освещающие приборы. И только по этим датчикам мы поймем, куда лететь.

— А что они показывают?

— Вот это высотометр, это компас, а это гироскоп. И, наконец, у нас тут датчик режима мотора. Он показывает, что наш двигатель работает на пределе, сражаясь с бурей мыслей Николая.

Он был прав, мои мысли крутились как смерчи.

Как они могли?!

Одна отдается за деньги.

Другая флиртует ради карьеры.

Я замкнулся в себе, и полная неопределенность окутала нас со всех сторон. Молнии сверкали уже не где-нибудь у горизонта, а у кончика левого крыла. Иногда казалось, что можно дотянуться до огненных стрел рукой. Нас затрясло сильнее и подбросило вверх, как щепку.

А моя тревога все усиливалась.

Вот мы здесь, подвешены в кромешной тьме моих переживаний, окутаны грозовыми тучами моих мыслей и обвеяны молниями моих губительных стремлений, от которых я не могу отделаться. Да, и не хочу.

Мы же неминуемо погибнем здесь. Среди этой стихии циклонов и порывистых ветров, наш крохотный самолет качался как бумажный.

— Осторожно, капитан! Молнии могут нас подбить.