Сад богов - Джеральд Даррелл Страница 31

Короли и медведи стражей часто грызут.

Шотландская пословица

Можно сказать, что каждый день безмятежной поры, проведенной нами на Корфу, был особенным, со своей окраской, своим содержанием, памятным именно потому, что он разительно отличался от остальных трехсот шестидесяти четырех дней года. И все же один день стоит особняком в моей памяти, ибо он был знаменателен не только для моих родных и круга наших знакомых, а для всего населения Корфу.

В этот день в Грецию возвратился король Георг, и никогда еще остров не переживал такого яркого, волнующего и интригующего события. Даже трудности, сопряженные с организацией шествия в честь святого Спиридиона, не шли ни в какое сравнение.

Впервые про честь, выпавшую на долю Корфу, я услышал от моего наставника, мистера Кралевского. Он был до того возбужден, что почти не обратил внимания на самца коноплянки, которого я с таким трудом добыл для него.

— Великая новость, дорогой мальчик, великая новость! Доброе утро, доброе утро, — приветствовал он меня; большие выразительные глаза его увлажнились от волнения, изящные руки порхали в воздухе, посаженная на круглый горб голова качалась. — Счастливый день для этого острова, видит бог! Нет, конечно, это счастливый день для всей Греции, но особенно для нашего острова. Э… что? А, коноплянка… Да-да, милая птичка… чирик, чирик. Но, повторяю, какое торжество для нас в сем малом царстве средь голубого моря, как говорил Шекспир, сам король нас посещает.

На то он и Шекспир, подумалось мне. Лично у меня приезд реального короля не вызывал особого восторга, разве что из этого можно извлечь для себя какие-то блага. Чей это король, справился я, и будут ли мне каникулы, когда он приедет?

— Как это чей? — воскликнул мистер Кралевский, потрясенный моим невежеством. — Король Греции, король Георг. Разве ты не знал?

Я заметил, что мы не обзавелись сомнительным благом в виде радиоприемника, а потому, как правило, пребываем в состоянии блаженного неведения.

— Так вот, — мистер Кралевский озабоченно посмотрел на меня, словно коря себя за пробелы в моих познаниях, — так вот, у нас, как тебе известно, был Метаксас, и он был диктатором. Теперь, слава богу, от этого скверного человека избавились, и его величество может возвратиться к нам.

— А когда же мы избавились от Метаксаса, — поинтересовался я. — Мне никто об этом не говорил.

— Ну как же! — воскликнул мистер Кралевский. — Вспомни! Ты должен помнить, когда у нас была революция и кондитерская пострадала от пулеметного обстрела. Я всегда считал, что эти пулеметы чересчур опасны.

Я и впрямь помнил революцию, потому что целых три дня был свободен от занятий, а кондитерская всегда была одной из моих любимых торговых точек. Но я не связывал это с Метаксасом. А теперь, спросил я с надеждой, по случаю приезда короля опять какую-нибудь лавку изрешетят из пулемета?

— Что ты, что ты, — испуганно ответил Кралевский. — Ничего подобного, это будет исключительно радостное событие. Всеобщий праздник, говорят. Право же, это такая волнующая новость, что, я думаю, нас не осудят, если мы ради праздника завтра устроим выходной. А теперь пошли наверх, помоги мне покормить птиц.

Мы поднялись в просторную мансарду, где Кралевский держал своих канареек и диких птиц, и очень славно провели утро, кормя их. Кралевский порхал по комнате, размахивая леечкой и напевая себе под нос «Марсельезу», и упавшие на пол семена хрустели у него под ногами, точно галька на пляже.

За ленчем я поделился с родичами новостью о прибытии короля. Каждый воспринял ее по-своему.

— Это чудесно, — сказала мама. — Пожалуй, мне следует подумать о меню.

— Но ведь он, благодарение богу, не собирается гостить у нас, — заметил Ларри.

— Знаю, милый, — отозвалась мама. — А все же… э… наверно, будут всевозможные приемы и так далее.

— С чего бы это? — спросил Ларри.

— Так заведено. — объяснила мама. — Когда мы жили в Индии, по случаю таких событий всегда устраивали приемы.

— Здесь не Индия, — возразил Ларрн, — так что я не собираюсь тратить свое драгоценное время, заготавливая корм для слонов. И без того мирное течение нашей жизни будет грубо нарушено, попомните мои слова.

— Если у нас будут приемы, мама, можно мне сшить новые платья? — всколыхнулась Марго. — Мне совсем нечего надеть.

— Интересно, будет ли салют, — задумчиво произнес Лесли. — У них ведь нет ничего, кроме этих старых венецианских пушек, а они, сдается мне, чертовски опасны. Может быть, стоит зайти к коменданту крепости и потолковать с ним.

— Лучше не впутывайся, — посоветовал Ларри. — Они готовятся приветствовать гостя, а не убивать его.

— Я видела на днях чудесный красный шелк, — продолжала Марго. — В той маленькой лавочке… ну, ты знаешь, как повернуть направо от лаборатории Теодора.

— Да-да, милая, прелестно, — отозвалась мама, не слушая. — Хотела бы я знать, сумеет ли Спиро достать для меня несколько индеек?

Однако действие Королевского Визита на нашу семью не идет ни в какое сравнение с потрясением, которое испытал остров Корфу в целом. Кто-то по неосторожности отметил, что дело не просто в почетном для острова внимании со стороны монарха-весь эпизод приобретает особое, символическое значение, ибо на Корфу государь впервые после своего изгнания ступит на греческую землю. Сия мысль побудила корфян развернуть лихорадочную активность, и вскоре приготовления приняли такой сложный и накаленный характер, что нам пришлось каждый день отправляться в город и общаться на Главной площади с прочими жителями Корфу, чтобы быть в курсе последних событий.

Главная площадь-Платиа, — которая во времена французской оккупации Корфу была оформлена аркадами наподобие Рю де Риволи в Париже, являла собой, образно говоря, пуп острова. Обосновавшись за столиком под аркой или под сенью мерцающей листвы, вы в короткий срок могли соприкоснуться со всем местным населением и узнать все подробности очередного скандала. Сидишь, безмятежно смакуя какой-нибудь напиток, и рано или поздно к твоему столику прибьет течением жизни всех персонажей драмы.

— Я олицетворяю собой Корфу, — заявила графиня Малинопулос. — Следовательно, мне надлежит образовать комитет, который разработает программу приема нашего доброго государя.

— Конечно, конечно, я вас понимаю, — нервно согласилась мама.

Графиня, смахивающая на тощую ворону в оранжевом парике, несомненно, пользовалась огромным влиянием, однако вопрос был слишком серьезным, чтобы позволить ей безраздельно всем заправлять. В короткий срок было создано целых шесть комитетов, и каждый силился убедить губернатора, что его планы следует предпочесть всем прочим. Люди говорили, будто губернатор поставил у дома вооруженную охрану и на ночь запирал все двери после того, как представительница одного из комитетов проявила готовность пожертвовать невинностью, чтобы склонить его в пользу своего проекта.