Источник. Магические ритуалы и практики - Урсула Джеймс Страница 3

Когда вернемся, найду кого-нибудь из администрации, и они вызовут такси, чтобы меня забрать. Я не могла больше здесь оставаться. Я шла уже часы – пока лес не сменился камнями и вереском. От воздуха у меня болели легкие. Я не могла толком соображать. Я попыталась составить план того, что буду делать, когда вернусь домой в Лондон, но мысли разбегались. Я шла как будто во сне. Слова растаяли, и мой мозг стал чистым и пустым – мое тело двигалось на автомате. Ничто больше не имело значения, кроме необходимости продолжать шагание. Я сконцентрировалась на отпечатках чужих ног, и время текло без всякого смысла. Теперь мне так сильно хотелось плакать, что внутри было больно, и я никак не могла понять почему. Но все-таки попыталась. Попыталась вспомнить, откуда взялась боль и почему мне так срочно нужно отсюда уехать, – но не сумела этого сделать. Казалось, к этому времени прошли целые часы, хотя я не была в этом уверена.

В конце концов я глянула вверх и обнаружила, что леса больше нет, а я стою в одиночестве на холме. Я прошла половину пути вверх по горе. Внизу виднелась накрененная крыша ретрита, и я ощущала мощь вздымающейся за ним горы. Я опустилась на какой-то камень и заплакала.

Я плакала о себе и о жизни, которая, как мне казалось, прошла мимо. Я плакала, потому что каким-то образом сбилась с пути. Я плакала, потому что осталась одна и даже не заметила, когда это получилось. Я плакала уродливыми, неосознанными слезами, такими, от которых на следующий день опухают глаза и ты выглядишь как лягушка. Я плакала, пока не устала. И потом уснула прямо там, на холме, свернувшись на вереске, словно животное. Я чувствовала ветер на своих щеках и пучки вереска, уткнувшиеся мне в бок. Я спала, пока меня не разбудил дождь.

Крупные капли ударили мне в лицо, и я засмеялась. Я села и увидела, как солнце опускается за горизонт и вокруг собираются красные облака. Небо было действительно красивым – таким красивым!.. Это была красота, которую я не могла бы поймать на камеру и унести домой. Это было представление природы – грандиозное, уникальное, и я – единственный его зритель. Звучит банально, но для меня в тот день именно так оно и было. Впервые в жизни я почувствовала связь с землей, с каждой ее частичкой. Я почувствовала себя другой – хотя пока и не понимала, насколько другой.

Шагая обратно через лес, вниз по холму, я знала, что внутри меня что-то изменилось. Мне казалось, это изменение я могу взять с собой, унести в свою старую жизнь, будто эта прогулка в гору не более чем перерыв. Знай я тогда, насколько другой в результате стану, я бы задумалась, не остаться ли мне на том холме…

Взгляд в прошлое – удивительный подарок. Перечитывая написанное, я вижу, что все, о чем я повествую, – мои мысли, в то время как случившееся в тот день не имело с моими мыслями ничего общего. Мои мысли не играли никакой роли. Мои чувства – вот что повело меня вверх по холму, и мои чувства ведут меня и сейчас.

Мне уже преподавали такой урок: в детстве некая Матушка пыталась меня наставлять, но в то время я была заинтересована только в официальном образовании. Образование, образование, образование! Я купилась на ложь и забыла о чувствах. В общем, не важно. Этот урок был мною выучен позже, только и всего.

Я спустилась с горы, замерзшая, голодная и готовая испытывать чувства. Быстро умывшись, отправилась в столовую. Все ели молча, и я искала своего знакомца с холма. Однако его там не было. Отчего-то я почувствовала разочарование. Мне бы хотелось с ним поговорить. Улыбнуться ему. Вместо этого я принялась разглядывать тех, кто сидел вокруг меня за этим длинным обшарпанным столом.

Женщина справа осторожно мне улыбнулась. Я улыбнулась в ответ и тронула ее за предплечье, указывая другой рукой на хлеб. Она прожестикулировала той стороне стола, и хлеб предпринял путешествие в мои руки. Я улыбнулась ей еще раз и обмакнула кусок грубого хлеба в свою тарелку с супом.

Не могу описать, какой вкус был в тот день у еды. Я почувствовала любовь, с которой ее готовили, заботу, с которой подавали, дружбу, с которой делили ее между сидящими за столом.

После ужина я подхватила с буфета поднос и принялась собирать пустые тарелки и ложки. Женщина, которая сидела напротив меня, сделала то же самое. Кто-то взял тряпку и стал вытирать стол. Другой выметал оставшиеся на полу крошки за дверь. Я мыла посуду, пока кто-то мягко не отодвинул меня и не занял мое место у мойки. Все дела были завершены. Никаких инструкций. Никаких слов. И во всем этом сквозила своего рода легкая ритмичность – как в птичьем посвисте: кажется бессвязным, однако такой законченный и красивый.

Вернувшись в обеденный зал, я прошла его насквозь, к центру здания – большой круглой комнате с открытым камином. Люди уже собирались вокруг огня. Одни читали, другие, полуприкрыв глаза, созерцали пламя. Я отыскала свободное кресло – подальше от огня, чтобы оставаться в тени. Мне не хотелось ни света, ни разговоров, ни отправляться в свою комнату. Хотелось побыть рядом с людьми, почувствовать их.

Мои веки стали слипаться, и я снова не могла удержать в голове ни единой мысли. Это было очень странное ощущение: словно я плыву по соленому озеру и не чувствую своего тела, и с этим ощущением я теряла ощущение себя. Почему-то это меня не беспокоило, хотя тихий голос из прошлого – некто, одетый в деловой костюм, – заметил, что следовало бы побеспокоиться. Я подула на фигурку, и она исчезла, словно сделанная из тумана.

Это была я – но прежняя. Серьезная и в костюме. Ломкая, хрупкая – однако, если уж признать горькую правду, все же заноза в заднице. Та, что всегда должна быть права. Должна быть главной. Всегда знала, как лучше. И вот там и тогда я решила, что ей реально нужен отдых. Не отпуск, а отправка на пенсию. Она это заслужила. Это было совершенно точно, поэтому я взяла ее на холм и позволила ей уснуть – прямо там, на холме, где она могла быть свободна и в безопасности. Я окружила ее теплом летнего солнца и цветами и позволила ее волосам стать длинными и красивыми. Я одела ее в длинное бархатное платье – словно сказочную принцессу – и убаюкала в зачарованный сон. И все это – пока дремала в тени, невидимая и неслышимая. Я сидела в том кресле, пока не прогорел камин, и теперь знала, что она на холме в безопасности.

В ту ночь я спала как убитая. На узенькой кровати, на жестких, грубых простынях. В ту ночь я спала крепче, чем в лучших отелях, и, когда проснулась, почувствовала себя живой, бодрой и готовой к действиям. Да, знаю, к действиям звучит немного туманно, но это все, о чем я могла думать в тот день. У меня не было никаких планов – только масса энергии. Поэтому я готовила еду и убиралась. Я сметала листья. Я вытирала пыль и полировала книжные полки в библиотеке. У меня было такое ощущение, словно я подключилась к государственной энергосистеме.

Это продолжалось целых три дня. Каждую ночь я прекрасно спала и ничего не видела во сне. Каждый день я занималась какой-нибудь полезной физической работой. К концу третьего дня я знала всех своих товарищей по именам… Ну ладно, по именам, которые сама же им и дала: Голубая Шляпа, Ацтекский Шарфик, Серьги-Колокольчики. Мне было интересно, как они называли меня. Этого я так и не узнала. На третий вечер за столом появились новые лица, и пришла моя пора уезжать. На следующий день я убрала в своей комнате, свернула постельное белье и отнесла его вниз, в прачечную.