Невероятная Индия. Религии, касты, обычаи - Андрей Снесарев Страница 3

Два других бога воздуха — Парджания — бог дождя и Вайю — бог ветра — не ярки и часто ассоциируются с Индрой. Типичнее других и примечательнее Рудра; страх перед его огненными стрелами или ужасным гневом заставляет возносить ему бесчисленные молитвы. Он в «Ригведе», под именем Шивы («благоприятный»), встречается один-два раза, но все чаще и чаще в других ведах, а в послеведийский период имя его самое популярное. В ведах он не ясен, но основной тон его как ужасного бога определяется с достаточной выпуклостью; этот колорит сохраняется и поныне. Рудра в форме Шивы пережил всех своих товарищей по ведийскому пантеону и теперь вместе с Вишну разделяет престол в индуизме. На нем мы еще остановимся. Если Вишну представляет еще некоторые аналогии с божественными концепциями других религий, то Шива — индийский бог по преимуществу, бог народный, широкий и дешевый: он должен быть отчетливо понят, чтобы постичь своеобразную психику народа.

Земные боги

Наиболее чтимый из земных богов Агни, бог огня: воплощение солнца в небе, молнии в воздухе и огня на земле. Рожденный далеко вне Индии, где тепло играло слишком большую роль, где зимы слишком подавляли обитателей ^[6], Агни должен был подняться на высоту первоклассного божества. Его роль до Индии, может быть, была более крупна, так как есть некоторые основания считать индоариев огнепоклонниками, но и в ведах мы находим Агни раздвинутым широко за пределы прежнего конкретного бога, до степени мирового начала; в этом смысле он — существо божественное, предвечное, самосущее, единое, которое, проявившись, наполняет собою все миры, обитает во всем существующем и все существующее содержит в себе, он — прародитель людского мира. Но среди этого величия он ни на одно мгновение не перестает быть огнем, материальным пламенем, рожденным от трения двух кусков дерева и пожирающим дрова на жертвеннике; ни один из множества посвященных ему гимнов не забывает этой стороны природы бога.

Жертвенными животными ариев были крупный рогатый скот, лошадь, коза и овца. Но самый верный успех доставляла сома, опьяняющий напиток, получаемый из «лунного растения» (Sarcostemma viminale, или Asclepias acida ботаников); оно собиралось в лунную ночь в горах; раздавленные стебли жрецы протирали сквозь сито «руками, на которых надеты золотые кольца», сок сливали в жертвенную чашу и оставляли бродить. В древнейших песнях вед сома — только жертвенный напиток, «пища богов», потом — первобытная божественная сила, называемая «источником жизни», «сильной породительницей богов»; сома, в конце концов, делается богом ^[7].

Другие боги

Веды прочно стоят на богах, производных от сил природы, и только в последней, десятой, книге «Ригведы» наблюдается явный шаг в дальнейшем религиозном творчестве. Тут мы встречаем Праджапати — господа тварей или владыку потомства; этот эпитет сначала прилагался к таким богам, как Савитар, Индра и Сома, а в конце концов преобразовался в отдельное божество с характером создателя. Позднее, в период брахман, Праджапати признается главным божеством, отцом богов; в сутрах он уже отождествляется с Брахмой, его преемником в послеведийский период.

Скажем два слова о богинях: Ушас ^[8] — богиня рассвета, утренней зари; Сарасвати в «Ригведе» только богиня реки, но в брахманах уже отождествлена с Вач, богиней слова.

Кроме упомянутых богов имелись еще парные, групповые боги (маруты, адитьи), полубоги, герои, нимфы и т. д. Но эта сторона ведийского пантеона была развита слабо, ибо в нем отражались только сильные стороны природы, которые только одни производили впечатление на духовно здоровых, жизнерадостных и благодатно живущих людей. Мы потом увидим, что сделала Индия с этими сильными и жизнерадостными завоевателями, как она превратила их в темных и худосочных карликов, ослабила их физически, повела в безбрежное море запутанных мечтаний и тумана, втиснула в жесткие рамки брахманского культа и, оторвав их от радостей реальной земли, увлекла в область потусторонних идеалов. Но об этом после.

Все ведийские боги давно сошли со сцены, кроме двух: Шивы и Вишну, но обряды, обычаи, отношение к людям и животным, бытовой уклад пережили богов и сквозь толщу тысячелетий дожили до современной Индии, властвуя над ее народной жизнью и поныне. Эта сторона ведийской религии для нас гораздо более интересна, чем ее боги или теоретические отделы религиозной философии. Последние, столь много изучаемые историками, составляют интересное звено в развитии общечеловеческих идей, настроений, дум, но они бывают достоянием немногих, скользя по вершинам социального строя; народ же в массе от религии берет, выражаясь грубо, только сор, отбросы, но ими он реально живет и ими восполняет неизбежную часть своих духовных переживаний. Особенность этих обрядов — они оказываются необыкновенно устойчивыми, так как всегда близки к жизни человека всех ступеней, проникают в его домашний обиход, связаны с видными моментами жизни — рождением, браком, смертью; вот почему они продолжают долгие века руководить человеком, хотя исходные идеи и обстановка, родившие эти обычаи, могут радикально измениться и даже совершенно отмереть.

Жертвоприношения

Ведийский культ состоял из действий двух родов — молитв и приношений. Сначала не было речи о молитвенных сборниках и, значит, о знании их или повторении кем-либо; молитвы являлись свободным излиянием настроения тех из присутствующих (включая и женщин), которые эмоционально к этому были более пригодны. Сами же приношения совершались у простого семейного алтаря или на поле пред камнем и состояли из топленого масла, похлебки, лепешек или, наконец, из сомы, смешанной с водой и молоком. Приносились также животные, в особенности лошади, жертвоприношение которых (ашвамедха) подробно описано. Заметим, что эти простые приношения сохранились и сейчас в Индии в ее деревенских углах.

Культ жертвоприношений рос и усложнялся. Правда, по ведам трудно уловить, в чем технически состояли эти жертвоприношения, но, вероятно, обрядов было много, и церемониал был сложен. Они теперь распадаются на два вида; простые, или домашние, приношения и большие религиозные празднества. Последние были особенно сложны: они требовали значительных приготовлений и многочисленного персонала жрецов, певцов и служителей. Нет сомнения, что эта сложность, вероятная величественность актов производила на умы большое впечатление, а таинственность процесса и непонятность сопровождающих его молитв еще только усугубляли впечатление; сами же служители культа должны были с процессом усложнения культа все более и более расти во влиянии и почете. Чем сложнее и непонятнее делался культ, тем он становился священнее, тем он повелительнее действовал, тем больше он врастал в сознание как нечто важное, неизбежное, без чего нет ни индивидуального счастья и успехов, ни общего, ни даже мирового порядка.