Парадокс добродетели - Ричард Рэнгем Страница 29

Легко представить себе молодых самцов шимпанзе, впервые осознавших ту власть, которую дают им клыки. Клыки появляются в возрасте около десяти лет. С этого момента самцы становятся опасными противниками – и гораздо охотнее ввязываются в драки, чем раньше. Что-то подобное происходит и у людей. Крупные для своего возраста мальчики уже с трех лет понимают, что легко могут одержать верх над более мелкими ровесниками. Видя, что их агрессия приносит плоды, такие дети растут более агрессивными. Крупные размеры тела даже считают фактором риска антисоциального расстройства личности. Точно так же, как большой размер тела влияет на психологию мальчиков, более длинные и грозные клыки шимпанзе, возможно, способствуют более агрессивному поведению¹⁶.

Половой диморфизм размеров тела тоже может вносить свой вклад в склонность к агрессии. У видов, где самцы крупнее самок, например горилл и павианов, самцы обычно более агрессивны. Однако в случае шимпанзе и бонобо доступные нам данные из дикой природы, как ни странно, указывают на то, что уровень полового диморфизма у шимпанзе (26–30 %) немного ниже, чем у бонобо (35 %). Так что масса тела сама по себе не объясняет, почему самцы шимпанзе более агрессивны, чем самцы бонобо¹⁷.

Второе возможное объяснение различий в агрессивности шимпанзе и бонобо связано со средой, в которой они обитают. Возможно, у бонобо меньше поводов для драк – или, может быть, те условия, в которых они живут, меньше располагают к агрессивному поведению. Чуть ниже мы увидим, что доступность пищи, судя по всему, и правда вносит некоторый вклад в наблюдаемые различия. Хотя дело тут скорее в том, как пища влияет на состав групп, а не в том, какие преимущества дает победа в конфликтах из-за еды.

В первую очередь различия между бонобо и шимпанзе определяются их темпераментом – в гораздо большей степени, чем анатомией или экологией. В неволе оба вида изучают в сходных условиях, в которых проблема поиска еды не стоит. Многие исследования проводятся в приютах для осиротевших животных, чьи родители стали жертвами браконьеров. Среди таких приютов есть всего один занимающийся бонобо. Удачно названный Лола-йа-Бонобо, что означает “Рай бонобо”, он был основан Клодин Андре в 1994 году неподалеку от Киншасы, столицы Демократической Республики Конго. К северу от реки Конго, в соседней Республике Конго, в похожем приюте под названием Чимпунга, который финансируется американским Институтом Джейн Гудолл, живут осиротевшие шимпанзе. Благодаря проведенным в этих приютах исследованиям, в которых участвовали десятки особей всех возрастов, мы многое узнали о бонобо и шимпанзе.

Исследования возглавили антропологи Виктория Уоббер и Брайан Хейр, мои аспиранты. В 2005 году мне посчастливилось сопровождать Хейра и его жену, Ванессу Вудс, в их первой поездке в Лола-йа-Бонобо. По иронии судьбы, составляя план экспериментов по изучению бонобо, этих совершенно некровожадных животных, мы жили в гостинице, построенной кровожадным бывшим президентом Мобуту Сесе Секо.

Протестировав десятки бонобо и шимпанзе, содержавшихся в сходных условиях в Уганде и Республике Конго, Хейр и Уоббер подтвердили и расширили наши знания о психологических различиях между этими двумя видами. Реактивную агрессию у человекообразных обезьян изучать не так просто, ведь никто не хочет, чтобы животные испытывали излишний стресс или получали травмы. Но реактивная агрессия тесно связана с эмоциональной реактивностью, а ее можно оценить, измеряя социальную толерантность. В первом эксперименте по сравнению толерантности живущих в приюте бонобо и шимпанзе Хейр просто выкладывал в пустой комнате кусочки банана, после чего через одну и ту же дверь запускал туда двух животных. Видовые отличия были заметны невооруженным глазом. Когда в комнату запускали двух шимпанзе, лакомство доставалось только одному из них: одна особь забирала себе все, а другая, смирившись, отходила в сторону. У бонобо же все было по-другому: никто никого не теснил, и обе особи спокойно ели бок о бок. Эти межвидовые различия наблюдались у всех животных: молодых и взрослых, самцов и самок¹⁸.

Такие же результаты были получены и в других исследованиях. Бонобо добровольно делились лакомствами, не возражали против того, чтобы другие особи присоединялись к ним во время еды, и лучше справлялись с задачами, требующими взаимной толерантности, – такими, например, где нужно совместными усилиями достать спрятанное лакомство. Особенно удивительное открытие было сделано в исследовании, призванном выяснить, предпочитают бонобо есть в одиночестве или в компании других бонобо. Даже если потенциальный компаньон принадлежал к другой социальной группе, бонобо были настолько дружелюбны, что по собственной воле открывали дверь, чтобы впустить чужака и поделиться с ним едой. При этом тому, кто открывал дверь, доставалось меньше пищи – но бонобо, судя по всему, это мало беспокоило. Хорошая компания была им важнее еды¹⁹.

Различия в уровне терпимости проявлялись и по-другому. Бонобо чаще играли и были более дружелюбны друг к другу. Когда двух бонобо впускали в помещение с едой, обычной их реакцией было сначала подойти друг к другу, обменяться сексуальными ласками и только потом приступить к еде. Этот обмен ласками мог ограничиваться поглаживанием половых органов, а мог быть полноценным половым актом, но в обоих случаях эффект от него был таким же, как и в дикой природе: бонобо охотно принимали сексуальные ласки, охотно доставляли удовольствие другим особям и часто использовали секс для того, чтобы снять или предотвратить социальное напряжение. После секса, как в неволе, так и в естественных условиях, бонобо спокойно ели вместе. Шимпанзе же в подобных экспериментах никогда не играли и не занимались сексом.

Одним словом, благодаря исследованиям шимпанзе и бонобо в неволе мы стали гораздо лучше понимать, почему эти два вида настолько сильно отличаются по уровню реактивной агрессии. В основе их различий лежат физиологические особенности. Свойственная бонобо терпимость отражает пониженную эмоциональную реактивность. Благодушный характер бонобо указывает на то, что они менее склонны к реактивной агрессии по сравнению с буйными, импульсивными, обаятельными, но очень опасными шимпанзе. Нейробиологи пытаются понять, какие процессы в мозге лежат в основе таких различий. В миндалевидном теле и в коре мозга уже найдены различия, согласующиеся с различиями в поведении. Вспомним, что повышенный уровень серотонина в мозге ассоциирован с пониженным уровнем реактивной агрессии. Удивительно, но у бонобо в миндалевидном теле вдвое больше серотонинергических аксонов (нервных окончаний, реагирующих на серотонин), чем у шимпанзе. Возможно, это одна из причин, по которым бонобо в ходе эволюции научились лучше контролировать реакции агрессии и страха. Мозг, судя по всему, успешно адаптируется к тому, чтобы генерировать те эмоциональные и социальные реакции, которые характерны для каждого вида²⁰. В основе различий, таким образом, должны лежать гены.

Как же появились эти различия в психологии?

Согласно современным генетическим данным, бонобо и шимпанзе стали отдельными видами как минимум 875 тысяч лет назад, а по некоторым оценкам – уже 2,1 миллиона лет назад. Это означает, что предки шимпанзе и предки бонобо отделились от своего общего предка примерно между 0,9 и 2,1 миллиона лет назад. С тех пор шимпанзе и бонобо эволюционировали независимо, превратившись в итоге в те два вида, которые мы знаем сегодня. Средняя длина поколения у шимпанзе составляет 25 лет; получается, что психологические и анатомические различия между бонобо и шимпанзе накапливались в течение как минимум 35 тысяч поколений независимой эволюции. Если бонобо действительно были самоодомашнены, то можно ожидать, что их предок был по сравнению с ними более агрессивным. Так что ключевой для гипотезы самоодомашнивания вопрос состоит в следующем: был ли общий предок шимпанзе и бонобо, живший 35 тысяч поколений назад или раньше, более агрессивным, чем современные бонобо?²¹