Профессия мама - Елена Патрикеева Страница 29

Я уверена, что часть из вас, добравшись до этой главы, успела выпасть в ужас. Неужели все это ждет меня в материнстве? А радость где? Только сложные эмоции и усталость? В интернете я видела комментарии под постами на эту тему. Часть аудитории считает, что это пропаганда против материнства и вообще вредная литература. Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Я, напротив, придерживаюсь политики: предупрежден – значит, вооружен. Зная, с чем я ТЕОРЕТИЧЕСКИ могу столкнуться, я заранее подготовлюсь, подстрахую себя, предприму какие-то шаги по профилактике этих состояний. Гораздо хуже столкнуться с подобным, имея уже ребенка на руках, который нуждается в заботе.

Я предлагаю рассматривать материнство как профессию. Благороднейшую из возможных. Но, как в любой другой профессии, кто-то рождается с талантом, кто-то с предрасположенностью, у кого-то больше способностей, у кого-то меньше, но, самое главное, любую профессию мы осваиваем. Мы прилагаем к этому усилия, приобретая необходимые навыки. Мы овладеваем ремеслом.

Материнство может быть призванием, а может им не быть. Половая принадлежность не определяет это призвание. И что еще важнее, не имея такого призвания, но освоив материнство как ремесло, вы ни в чем не будете уступать мамам, которым «дано».

Другая ошибка – думать, что те, кому дано, не трудятся. Трудятся, конечно. Изо дня в день, вкладываясь эмоционально и физически в маленького человека. Что им дано? Дано видеть сразу, в чем смысл происходящего и как получать удовольствие от общения с ребенком. Радоваться просто тому, что он растет, смеется, получает свой опыт. Это та самая пресловутая «зарплата», о которой мы с вами говорили в главе про эмоциональное выгорание.

Как мы уже упоминали, материнство – профессия специфическая. Многие из нас испытывают сложность в точке субъективного ощущения потери свободы. Обсудим два разных вида свободы – в детском и взрослом понимании.

Начнем издалека. Каждый из нас играет много ролей. И каждую эту роль можно реализовать из разной позиции: из детской, взрослой и родительской. Эрик Берн писал, что в каждом из нас живут три эти субличности как набор способов реагирования на ту или иную ситуацию.

Наш внутренний ребенок отвечает за наши «хочу», которые здесь и сейчас. Он может быть спонтанным, живым, непосредственным. А еще он может быть послушным. И тогда мы будем себя останавливать в 100 % случаев, стыдить, обесценивать свои желания.

Это стыдит и обесценивает наш контролирующий внутренний родитель. Чаще всего это перенесенный внутрь образ наших собственных родителей. Но бывает, что внутренний родитель заботливый. Опять же при условии теплых и заботливых, не обесценивающих собственных родителей. Это как раз то условие, при котором внутренний ребенок остается живым и спонтанным. Что делать, если не сложилось в вашей жизни теплых родителей и теперь вы живете только как надо, а не как вы хотите? Стать заботливым родителем самому себе. Теперь вы для себя тот, кто хвалит, поддерживает и заботится. Ваши родители уже дали все, что могли и как смогли. Лучше не смогли.

Невыносима одна мысль о критике? О том, что не поддержат? А что вам эта критика? Что она с вами делает? Вы разрушаетесь? Отваливается нога? Вы в нее автоматически верите? Чтобы не верить, надо хорошо себя знать.

Но что же теперь, реально делать все, что в голову взбредет? Нет. И на это есть наш внутренний взрослый. Именно он спокойный цензор, который должен принимать решение, какую потребность мы удовлетворяем. Он расставляет приоритеты. Не строгий родитель. А наш внутренний взрослый. Если он, конечно, взращен. Эта та часть нашей личности, которая понимает про ценности, умеет расставлять приоритеты, знает свои сильные и слабые стороны.

И вот мы подошли к теме свободы. В чем чувствуют большую фрустрацию матери? В том, что не могут делать то, что хотят, здесь и сейчас. Это какая свобода, как вы думаете? Правильно, это свобода из детской позиции. Да, потребности внутреннего ребенка должны быть удовлетворены, иначе мы будем чувствовать, как ресурсы покидают нас. Однако наша родительская (уже для своего реального ребенка) позиция предполагает, что мы удовлетворяем свои потребности НЕ в ущерб потребностям ребенка. Мы организуем свое пространство так, чтобы были и волки сыты, и овцы целы.

Что же тогда «свобода» в понимании взрослого? Это осознанная необходимость. Это принятие своего выбора. Наш выбор был стать матерью. Наш выбор – заботиться о маленьком беззащитном существе. Даже если выбор не очень осознанный. И наш же выбор, как проживать свое материнство. Грустить, что не можешь, как раньше, взять и лечь спать тогда, когда хочется? Или выстроить свой режим таким образом, чтобы иметь возможность высыпаться? Без оглядки на мнение окружающих.

Знаете, я сейчас выскажу крамольную мысль. Но осознание этого факта часто расставляет все на свои места. Запланированный ребенок еще не выбор. Мы же планируем детей из самых разных соображений. Чаще всего потому что «часики тикают», потому что «поженились, теперь детей надо», потому что «родные достали расспросами, где внуки». И тогда мы точно теряем детскую свободу, а осознания выбора нет. Потому что это не имеет отношение к «хочу быть матерью» со всеми вытекающими. Я хочу подчеркнуть, что это НЕ про любовь к ребенку. Мы можем любить ребенка и страдать от невозможности вернуться в прошлое.

Истинная свобода взрослого человека в возможности принимать решения. О том, как жить. Как организовать пространство. Как относиться ко всему происходящему. Как растить ребенка. Как заботиться о себе.

Материнство может быть очень радостным. И, как бы непривычно это ни звучало, во многом это именно выбор. Помыть посуду или подурачиться с ребенком? Из таких мелочей, из таких небольших дилемм формируется целостная картина нашего родительства.

А еще из крайне противоречивых установок общества. Выходишь работать – мать-кукушка. Сидишь с ребенком – клуша. Каждый второй отметит, как вам повезло сидеть в декрете и ничего не делать. Это страшно обесценивает не просто ваши личные переживания, а материнство в целом.